• Пиковая дама
• Образы Германа и графини в повести " Пиковая дама "
• Пиковая дама означает тайную недоброжелательность.
• Пиковая дама

Пиковая дама (1834) Перевод Г. Twitchell Я. Был участником карту в помещениях Нарумов из конной гвардии. Долгая зимняя ночь прошла незаметно от, и это было пять часов утра, прежде чем компания сели ужинать. Те, кто в выигрыше, ели с большим аппетитом; другие сидел, уставившись отсутствующим в их пустые тарелки. Когда появился шампанское, тем не менее, разговор оживился, и все приняли в нем участие. "А как вы тариф, Сурин?" спросил хозяин. "О, я проиграл, как обычно, я должен признаться, что я несчастлив:. Я играю мирандолем, я всегда здорово, я никогда не позволит что-нибудь, чтобы положить меня,! А еще я всегда проигрываю" "И вы не раз позволить себе поддаться искушению поддержать красный? ... Ваш твердость удивляет меня." "Но что вы думаете о Hermann?" сказал один из гостей, указывая на молодого инженера: "он никогда не имел карту в руке в его жизни, он никогда не в его жизнь положил пари, и пока он сидит здесь до пяти часов утра смотреть на нашу игру ". "Играть очень интересует меня," сказал Германн: "но я не в состоянии жертвовать необходимым в надежде приобрести лишнее." "Германн немец: он экономичен - все!" наблюдается Томский. "Но если есть один человек, что я не могу понять, это моя бабушка, графиня Анна Федотовна." "Как так?" поинтересовался у гостей. "Я не могу понять" продолжал Томский, "как это, что моя бабушка не плоскодонки." "То, что есть замечательный о пожилой даме восьмидесяти не понтировавшего?" Сказал Нарумов. "Тогда вы не знаете причину, почему?" "Нет, на самом деле, не имеют ни малейшего понятия." "О! Послушайте. Около шестидесяти лет назад, моя бабушка отправился в Париж, где она создала настоящую сенсацию. Люди привыкли работать после ее мельком в« Московском Венеры. Ришелье занимался с ней любовью, и моя бабушка утверждает, что он чуть было не его мозги в следствие ее жестокости. В то время дамы играли в фараон. Однажды в суд, она потеряла очень значительную сумму на герцога Орлеан. По возвращении домой, бабушка удалены патчи от ее лица, сняла обручи, дедушке о своем проигрыше на игровом столе, и обязал его выплатить деньги. Мой покойный дед, насколько я помню, был своего рода дом-стюарда с моим. бабушкой Он ее боялся, как огня, но, узнав о такой тяжелой утраты, он чуть не сошел с ума, он рассчитывается различные суммы она потеряла, и указал ей, что в течение шести месяцев она провела полтора миллиона франков, что ни их московские, ни саратовской деревни были в Париже, и, наконец, наотрез отказался платить долг. Моя бабушка дала ему пощечину и спали себе как знак того, что она неудовольствие. На следующий день она велела позвать мужа, надеясь, что это домашнее наказание было произведено эффект на него, но она нашла его непоколебимым. Впервые в своей жизни, она вошла в рассуждениях и объяснениях с ним, думая, чтобы быть в состоянии убедить его, указывая ему, что есть долги и долги, и что есть большая разница между принцем и coachmaker. Но все было напрасно, мой дед остался непреклонным еще. Но дело не отдохнуть там. Моя бабушка не знала, что делать. Она незадолго до познакомиться с очень замечательным человеком. Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором так много чудесных историй говорят. Вы знаете, что он выдавал себя за Вечного Жида, как первооткрыватель эликсира жизни, о философском камне, и так далее. Некоторые смеялись над ним, как над шарлатаном; но Казанова в своих мемуарах, говорит, что он был шпионом. Но как бы то ни было, Сен-Жермен, несмотря на свою таинственность, был очень увлекательный человек, и был большим спросом в лучших кругах общества. Даже по сей день моя бабушка сохраняет ласковая воспоминание о нем, и сердится, если говорят неуважительно о нем. Моя бабушка знала, что Сен-Жермен были большие суммы денег на его распоряжении. Она решила прибегнуть к нему, и она написала письмо к нему с просьбой прийти к ней без промедления. Странный старик сразу ждал от нее и нашел ее в ужасном горе. Она описала ему самыми черными красками варварство мужа, и сказала наконец, что вся ее надежда зависело его дружбы и любезностью. "Сен-Жермен задумался. "Я мог бы продвинуться вам сумму, которую вы хотите," сказал он, "но я знаю, что вы не будете спокойны, пока вы не заплатили мне назад, и я не хотел бы, чтобы принести новые хлопоты вас Но есть еще один способ. получать из вашего сложности: вы можете вернуть свои деньги. "Но, любезный граф," ответил бабушку: "Я скажу вам, что я не любые деньги оставили. "" Деньги не надо, "ответила Сен-Жермен:« с удовольствием слушать меня. "Тогда он открыл ей тайну, за которую каждый из нас дорого бы дал хорошую сделку ..." Молодые офицеры слушали с повышенным вниманием. Томский закурил трубку, затянулся на мгновение, а затем продолжил: "В тот же вечер моя бабушка пошла в Версаль к Же-де-ла-Рейне Герцог Орлеанский метал;. Моя бабушка извинилась себя в левой руке образом для не имеющих пока платила долги, по изобретая маленькую историю, а затем . начал играть против него, она выбрала три карты и играли их один за другим: все три выиграли Соника, [сказал карты, когда она выигрывает или проигрывает в быстрый сроки.], и моя бабушка восстановлены все копейки, что она потеряла ". "Случайно"! сказал один из гостей. "Сказка!" Наблюдаемый Герман. "Может быть, они были отмечены карты!" сказал третий. "Я не думаю, что это так," ответил серьезно Томский. "Какие!" сказал Нарумов, "у вас есть бабушка, которая знает, как попасть на три карты подряд, и вы никогда еще не удалось в получении секрета из нее?" "Это двойка этом!" ответил Томский: "она было четверо сыновей, один из которых был мой отец, все четверо были определены игроков, и все же не в одном из них она никогда не раскрыть свою тайну, хотя это не было бы был плохо как для них или для . мне Но это то, что я слышал от моего дяди, графа Ивана Ильича, и он заверил меня, на его честь, что это правда Покойный Чаплицкого -. тех же, кто умер в нищете после растратил миллионы - когда-то потерял, в молодости, около трех тысяч рублей - для Зорича, если я правильно помню, он был в. отчаянии Моя бабушка, которая всегда была очень тяжелой на. экстравагантности молодых мужчин, сжалился, однако, по Чаплицким Она. дал ему три карты, сказав ему, чтобы воспроизвести их один за другим, в то же время требовательный от него торжественное обещание, что он никогда не будет играть в карты снова, пока он жил. Чаплицкий затем отправился в его победоносной противника, и они начали свежий . Игра на первую карту он поставил пятьдесят тысяч рублей и выиграл Соника, он в два раза долю и снова выиграл, до наконец, преследуя ту же тактику, он отыграл больше, чем он потерял ... "Но это время, чтобы пойти спать: это без четверти шесть уже." И в самом деле было уже начинает проясняться: молодые люди допили свои рюмки, а затем взял отпуск друг от друга. II. Старая графиня ---- сидел в своей гримерной перед ней, глядя - стекло. Три ожидания горничные стояли вокруг нее. Один держал небольшой горшок румян, другая коробку заколки, и третий высокий консервный с ярко-красными лентами. Графиня не было больше ни малейшего притязания на красоту, но она до сих пор сохранились привычки своей молодости, одетый в строгом соответствии с модой семидесяти лет назад, и сделал так долго и так заботливым туалетная, как она бы сделать шестьдесят лет раньше , У окна, на пяльцах, сидела молодая дама, ее подопечного. "Доброе утро, бабушка," сказал молодой офицер, входя в комнату. "Бонжур, мадемуазель Лиз. Бабушка, я хочу задать вам что-то." "Что это, Пол?" "Я хочу, чтобы вы, позвольте мне представить одного из моих друзей к вам, и позволить мне, чтобы привести его в пятницу на бал." "Принесите ему прямо на мяч, и представить его для меня есть. Вы были в B ----" с вчера? " "Да, все прошло очень приятно, и танцы держали до до пяти часов Как мило Yeletzkaya было.!" "Но, дорогой мой, что там очаровательный о ней? Разве она не нравится ее бабушка, княгиня Дарья Петровна? Кстати, она должна быть очень старый, княгиня Дарья Петровна." "Как ты имеешь в виду, старый?" воскликнул Томский бездумно; "она умерла семь лет назад." Барышня подняла голову и сделала знак молодому офицеру. Он вспомнил, что от старой графини не было никогда, чтобы быть в курсе смерти кого-либо из ее современников, и он закусил губы. Но графиня услышала весть с величайшим равнодушием. "Мертв!" сказала она, "и я не знаю. Мы были назначены девы честь и в то же время, и когда мы были представлены императрице ..." И графиня в сотый раз рассказала внуку один из ее анекдотов. "Ну, Paul," сказала она, когда она закончила свой ​​рассказ, "помочь мне встать. Лизанька, где моя табакерка?" И графиня со своими девушками пошла за ширмами оканчивать свой ​​туалет. Томский остался с молодой леди. "Сейчас господин вы хотите, чтобы представить графине?" спросил Лизавета Ивановна шепотом. "Нарумов. Вы его знаете?" "Нет Является ли он солдат или гражданский?" "Солдат." "Является ли он инженер?" "Нет, в кавалерии. Что заставило вас думать, что он был в инженеров?" Барышня улыбнулся, но ничего не ответил. "Павел," воскликнул графиня из-за экрана, "отправить мне новый роман, только пожалуйста, не дайте ему быть одним из наших дней стиле." "Что вы имеете в виду, бабушка?" "То есть, роман, в котором герой не давил ни отца, ни его мать, и в которых нет утопленных тел. У меня есть большой ужас утопленников». "Там нет таких романов в наше время. Хотите российскую?" "Есть ли русские романы? Отправить мне один, моя дорогая, молиться отправить мне один!" "Прощай, бабушка: Я в спешке ... Прощай, Лизавета.? Ивановна Что заставило вас думать, что Нарумов инженеров" И Томский вышел из уборной. Лизавета Ивановна осталась одна: она оставила работу и стала смотреть в окно. Через несколько мгновений после этого, в угловом доме на другой стороне улицы, показался молодой офицер. Румянец покрыл ее щеки; она снова взяла работу и наклонила голову над рамой. В то же время графиня, совсем одетая. "Заказать каретки, Лизавета," сказала она, "мы будем выходить на диск." Лизавета Ивановна встала из рамы и стали устраивать свою работу. "Что с тобой, дитя мое, ты, глухой?" воскликнул графиня. "Заказать перевозка будет собрался сразу." "Я сделаю так, этот момент," ответил молодой леди, побежала в прихожую. Слуга вошел и дал Графиня несколько книг из князя Павла Александровича. "Скажите ему, что я очень благодарен ему," сказала графиня. "Лизавета Лизавета! Где вы бежите?" "Я собираюсь одеваться." "Существует много времени, моя дорогая. Сядьте здесь. Откройте первый объем и читал мне вслух." Ее спутник взял книгу и прочитать несколько строк. "Громче", сказала графиня. "Что с тобой, дитя мое? Вы потеряли ваш голос Подождите - дай мне скамеечку - немного ближе -., Что будет делать" Лизавета прочитать еще две страницы. Графиня зевнул. "Положите книгу," сказала она: "то, что много ерунды Отправить его обратно! Князю Павлу и вели благодарить ... Но где каретка?" "Карета готова", сказала Лизавета, глядя на улицу. "Как это, что вы не одеты?" сказала графиня: "Я должен всегда ждать вас Это, матушка, несносно.!" Лиза побежала в свою комнату. Она не была там две минуты до графиня начала звонить изо всех сил. Три ожидания девы прибежал в одну дверь, и камердинер в другую. "Как это, что вы не можете услышать меня, когда я звоню для вас?" сказал графиня. "Скажите Лизавета Ивановна, что я ее жду." Лизавета вернулась с шляпу и плащ на. "Наконец-то ты здесь!" сказала графиня. "Но почему такая продуманная туалетная? Кого вы намерены очаровать? Какие погоды это? Это кажется довольно ветрено." "Нет, ваша милость, это очень спокойный," ответил камердинер. "Вы никогда не думаете о том, что вы говорите о Откройте окно Так.. Это: ветрено и холодно распрягать лошадей Лизавета, мы не будем.. Выходить - не было никакой необходимости для вас, чтобы украсить самостоятельно, как, что. " "Что жизнь моя!" Лизавета Ивановна думала. И, по правде говоря, Лизавета Ивановна была очень жаль, существо. "Хлеб незнакомца горько", говорит Данте ", и его трудно лестница, чтобы подняться." Но кто может знать, что горечь зависимости так же как бедной старушки качества? Графиня ---- имел отнюдь не плохое сердце, летучая мышь, она была капризна, как дама, которая была испорчена в мире, а также является скупой и эгоистичный, как и все старые люди, которые видели их лучшие дни, и чьи мысли с прошлым, а не настоящим. Она участвовала во всех сует большой мир, отправился в шары, где она сидела в углу, окрашенных и одетый в старомодный стиль, как деформированной, но и необходимое украшение бальной залы; все гости при входе подошел к ней и сделал глубокий поклон, как будто в соответствии с установленным церемонии, но после этого никто не взял дальнейшего уведомления о ней. Она получила целый город в ее доме, и наблюдается строгий этикет, хотя она больше не могла признать лица людей. Ее многочисленные прислуга, растет жира и старых в ее переднюю камеру и зал для слуг, сделал так же, как они любили, и соперничали друг с друг с другом в ограблении возрасте графиня в самом голой лицом образом. Лизавета Ивановна была домашней мученицею , Она сделала чай, и упрекали с использованием слишком много сахара; она читала романы вслух графини, и недостатки автора посетили на голове; она сопровождала графиню в ее прогулках, и был проведен ответственности за погоды или состояния дорожного покрытия. Зарплата была прикреплена к сообщению, но она очень редко получил его, хотя она, как ожидается, одеваться, как все, что есть, как очень немногие действительно. В обществе она играла самую жалкую роль. Все ее знали, и никто не обращал на нее никакого внимания. В шариками она танцевала только тогда, когда партнер был объявлен в розыск, и дамы будут принимать только ее за руку, когда она была необходима, чтобы привести ее из комнаты, чтобы присутствовать на их платьях. Она была очень застенчивым, и живо чувствовала свое положение, и она посмотрела о ней с нетерпением для избавителя, чтобы прийти к ней на помощь; но молодые люди, расчетливые в их головокружения, заслуженный ее, но очень мало внимания, хотя Лизавета Ивановна была сто раз красивее, чем голый лицом и холодным сердцем невест, вокруг которого они колебались. Много раз она тихо красться от сверкающей, но утомительной гостиной, чтобы пойти и плакать в своей бедной комнате, в которой стоял экран, комод, А зеркало и окрашены кровать, и где сальная свеча сожжен слабо в медной свечи палку. Однажды утром - это было около двух дней после вечеринки, описанной в начале этой истории, и за неделю перед сценой на которой мы только что помощь - Лизавета Ивановна сидела рядом с окном на пяльцами, когда, происходит смотреть в улицу, она увидела молодого офицера Инженер, стоя неподвижно, устремив глаза к ее окошку. Она опустила голову и пошел снова с ее работой. Около пяти минут спустя она посмотрела снова - молодой офицер стоял в той же месте. Не имея привычки кокетничать с в прохожими офицерами, она не продолжать смотреть на улицу, но пошел по пошиву для пары часов, не поднимая головы. Ужин был объявлен. Она поднялась и начала поставить ее вышивки прочь, но, взглянув случайно из окна, она снова воспринимается офицер. Это, казалось, ее очень странно. После обеда она подошла к окну с определенным чувством тревожности, но офицер там уже не было, - и она больше не думал о нем. Через пару дней после этого, как она входя в карете с графиней, она снова увидела его. Он стоял рядом за дверью, с лицом, наполовину скрытым его меховым воротником, но его темные глаза сверкали под его крышкой. Лизавета испугалась, хотя она знала, что не то, почему, и она дрожала, когда она уселась в карету. По возвращении домой, она поспешила к окну - офицер стоял в его привычном месте, с устремив глаза на нее. Она отпрянула, жертвой любопытства и перемешивают с помощью чувством, совершенно новой для нее. С этого времени не проходило дня, без молодого офицера делает его внешний вид под окном в обычном час, и между ним и ею была создана своего рода немой знакомства. Сидя на своем месте на работе, она используется, чтобы чувствовать себя свой ​​подход ; и поднимая голову, она смотрела на него больше и больше каждый день. Молодой человек, казалось, ей очень благодарен: она видела с острым взглядом молодости, как быстрый румянец покрывал его бледные щеки друг время, что их взгляды встретились , Через неделю она начала улыбаться на него ... Когда Томский спросил разрешения у бабушки графиня представить один из его друзей к ней, сердце молодой девушки биться яростно. Но, услышав, что Нарумов не инженер, она сожалеет, что ее бездумного вопрос, что она предала свою тайну летучих Томского. Герман был сыном немца, который стал натурализованный русскими, и с кем он унаследовал небольшой капитал. Будучи твердо убежден в необходимости сохранения своей независимости, Герман не трогать его личное доход, но жили на его оплату, не позволяя себе ни малейшего роскошь. Кроме того, он был скрытен и честолюбив, и его редко имели возможность веселиться на счет своей крайней скупости. Он имел сильные страсти и огненное воображение, но его стойкость расположения сохранил его от обычных ошибок молодых мужчин. Таким образом, хотя в глубине души GAMESTER, он никогда не касался карту, ибо считал его позиция не позволяет ему - как он сказал - "жертвовать необходимым в надежде на победу в излишней", пока он будет сидеть ночами вместе за карточным столом и следовал с лихорадочным трепетом за различными оборотами игры. История о трех картах подготовила мощный впечатление на его воображение, и всю ночь он мог думать ни о чем другом. "Если", он подумал следующее вечер, как он шел по улицам Санкт-Петербурга, " если старая графиня бы, но раскрыть! мне свою тайну, если она будет только сказать мне имена трех. выигрышных карт Почему ж не попробовать своего счастья я должен познакомиться? ей и завоевать ее благосклонность - стать ее любовником. .. Но все, что будет время, и ей восемьдесят семь лет: она может быть мертвым в неделю,! в пару дней даже ... Но сама история: она может быть действительно? правда ... Нет!, умеренность и трудолюбие: вот мои три верные карты, с помощью них я должен иметь возможность удвоить свой ​​капитал - это в семь раз увеличить и обеспечить для себя легкость и независимость ". Размышляя таким образом, он шел, пока не очутился в одном из главных улиц Петербурга, перед домом устаревшей архитектуры. Улица была заставлена ​​экипажами с; вагоны один за другим выстроились в передней части блестяще освещенному подъезду. В один момент есть вышел на на тротуаре в стройную ножку некоторых молодых красоты, у другого тяжелого багажнике кавалерийского офицера, а затем шелковые чулки и туфли члена дипломатического мира. Меха и плащи прошли в быстрой последовательности до гигантского портье у входа. Германн остановился. "Дом Кто сейчас это?" он попросил сторожа в углу. "Графиня ----" с ", ответил сторож. Германн вздрогнул. Странная история о трех картах раз представил себя на его воображение. Он начал ходить вверх и вниз до дома, думая об его хозяйке и ее странной тайной. Возвращаясь поздно его скромной квартиры, он не мог заснуть в течение длительного времени, и, когда, наконец, он задремал, он мог мечтать только о картах, зеленые столы, груды банкнот и кучи дукатов. Он играл одну карту за другой, выиграв непрерывно, и тогда он собрал в золото и набил карманы с примечаниями. Когда он проснулся поздно утром следующего дня, быть вздохнула потери своей мнимой богатства, и затем sallying из в город, он нашел себя еще раз перед резиденции графини. Неведомая сила, казалось, привлекала его туда. Он остановился и посмотрел на окна. На одном из них он увидел голову с пышной черными волосами, которая была нагнулся, вероятно, над книгой или пяльцы. Голова поднята. Германн видел, свежий цвет лица и черные глаза. Этот момент решил его судьбу. III. Лизавета Ивановна едва сняла шляпу и плащ, когда графиня послала за нею и снова приказал ей карету. Автомобиль остановился перед дверью, и они готовы принять своих мест. Как раз в тот момент, когда два лакея помогали старушке, чтобы войти в вагон, Лизавета увидела своего инженера подле колеса; он схватил ее за руку; тревога, вызванная ее потерять ее присутствие ума, и молодой человек исчез - но не раньше, чем он оставил письмо между пальцами. Она спрятала его за перчатку, и во время всей езды у нее нет ни видел и не слышал ничего. Это был обычай графини, когда за проветривания в карету, чтобы быть постоянно задавать такие вопросы, как: "Кто это был человек, который встретил нас? Только сейчас, что это имя этого моста, что написано на этой вывеске ? " По этому поводу, однако, Лизавета вернулся такие расплывчатые и абсурдные ответы, что графиня рассердился с ней. "Что с тобой, дорогая?" воскликнула она. "Принимали ли вы отпуск ваших чувств, или что это? Разве вы не слышите меня или понять, что я говорю? ... Слава богу, я все еще ​​нахожусь в здравом уме и говорить достаточно ясно!" Лизавета Ивановна не слышал ее. По возвращении домой, она побежала в свою комнату, и обратил письмо из ее перчатки: это не была решена. Лизавета читать. Письмо содержало в себе признание в любви; это было нежно, почтительно и скопировать слово в слово взято из немецкого романа. Но Лизавета ничего немецкого языка не знаю, и она была вполне в восторге. Для всех, что письмо вызвало ее чрезвычайно непросто. Для впервые в жизни она входила в тайные и доверительных отношений с молодым человеком. Его дерзость ужасала ее. Она упрекала себя в неосторожном поведении и не знала, что делать. Если она перестанет сидеть у окна и, в предположении, в появление равнодушия к нему, положил чек на молодого желания офицера для дальнейшего знакомства с ней? Должна ли она отправить свое письмо к нему, или если она ответит ему в холодном и решил таким образом? Там никого не было, с кем она может превратиться в ее растерянности, для нее не было ни подруги, ни советник ... Наконец она решила ответить на него. Она села на ее маленький письменный столик, взяла перо и бумагу, и стал думать. Несколько раз начинала она свое письмо, а затем разорвал его до: то, как она выразила себя, казалось, ей либо слишком снисходительными, то слишком холодно и решающим. Наконец ей удалось Добавьте несколько строк, с которой она осталась довольна. "Я убежден," написала она, "что вы имеете честные намерения, и что вы не хотели оскорбить меня необдуманным поступком, но наш знакомый, не должны начинаться таким образом. Возвращаю вам ваш письмо, и я надеюсь, что я никогда не буду иметь причины жаловаться на незаслуженное неуважение ". На следующий день, как только Герман сделал свой ​​внешний вид, Лизавета выросли из ее вышивкой, пошел в гостиную, открыл форточку и выбросил письмо на улицу, надеясь, что молодой офицер будет иметь восприятие, чтобы поднять его. Германн подбежал, поднял его, а затем отремонтировать другу кондитерская. Вскрыть конверта, он нашел в нем свое письмо и ответ Лизаветы в. Он ожидал этого, и он вернулся домой, его ум очень занятый своей интриги. Три дня после этого, яркий глазами молодая девушка из модистки в создании принес Лизавета письмо. Лизавета Ивановна открыла ее с большим беспокойством, опасаясь, что это был спрос на деньги, когда она вдруг признается почерк Германа. "Вы сделали ошибку, моя дорогая," сказала она: "это письмо не для меня." "О, да, это для вас", ответила девушка, улыбаясь очень зря. "Будьте добры, чтобы прочитать его." Лизавета посмотрела на письмо. Герман просил интервью. "Это не может быть", воскликнула она, испугавшись и дерзкой просьбе, и манера, в которой это было сделано. "Это письмо, конечно, не для меня." И она разорвала его на куски. "Если письмо не к вам, зачем же вы его разорвали на?" сказал девушка. "Я должен был дать его обратно в человека, который послал его." "Будьте добры, моя дорогая," сказала Лизавета, вспыхнув от ее замечания, "не приносят мне больше писем в будущем, и сказать человеку, который послал вас, что он должен быть стыдно ..." Но Герман не был человеком, чтобы быть таким откладывать. Лизавета Ивановна каждый день получала от него письма, то в этом случае, в настоящее время в этом. Они не больше не были переведены с немецкого. Германн их писал, под вдохновением страсти, и говорил на своем родном языке, и они несли полную показания к непреклонность его желаний и неупорядоченной необузданного воображения. Лизавета Ивановна не больше думал о отправляя их обратно в него: она упивалась с ними и начал отвечать на них, и мало-помалу ее ответы стали длиннее и нежнее. Наконец, она бросила в окно на него следующее письмо: "В этот вечер там будет бал в посольство. Графиня там будет. Мы останемся часов до двух. Вы должны теперь возможность увидеть меня в покое. Как только графиня ушли, слуги очень вероятно, разойдутся, и там будет никто не осталось, но швейцарцы, но он, как правило, засыпает в его домике. Приходите о половину двенадцатого. Ступайте прямо на лестницу. Если вы встретите кого-нибудь в прихожей, спросите, если графини находится дома. Вам скажут "Нет", в этом случае не будет ничего не осталось для вас сделать, но далеко идти снова. Но наиболее вероятно, что вы не встретите никого. В рабынь будем все вместе в одной комнате . На выходе из приемной, повернуть налево, и идите прямо, пока вы не достигнете спальня графини В спальне за ширмами, вы найдете два. двери: направо ведет в кабинет, который Графиня никогда не входит; один слева ведет в коридор, в конце, который является немного витая лестница: она ведет в мою комнату ". Герман дрожал, как тигр, как он ждал назначенного времени прибытия. В десять часов вечера он уже был в передней части дома графини. Погода была ужасная; ветер с большим насилием; мокрый снег падал крупными хлопьями; фонари светились тускло; улицы были пусты время от времени сани, запряженной плачевном вид рубить, проходя мимо, на наблюдении за запоздалого пассажира. Германн стоял в сюртуке, и почувствовал, ни ветра, ни снега. Наконец карета графини составил. Германн видел, как лакеи вынесли под руки согнутую форму старой леди, завернутый в меха соболя, и сразу за ней, одетый в теплую мантию, и с головой, украшенной венком из живых цветов, мелькнула ее воспитанница. Дверь была закрыта. Карета тяжело покатилась по рыхлому снегу. Швейцар закрыл дверь уличную; окна стало темно. Германн стал ходить вверх и вниз около опустевшего дома; в длину, он остановился под фонарем, и взглянул на часы: было двадцать минут двенадцатого. Он остался под фонарем, глаза устремлены на часы, выжидая остальные минуты проходят. В половине двенадцатого именно, Герман поднялся по ступенькам дома, и сделал его в ярко-освещенные сени. Портье не было. Германн взбежал по лестнице, открыл дверь приемной и увидел слугу, спящего в старинном кресле сторону лампы. С Легким и твердым шагом Германн прошел мимо его. Гостиная и столовая были в темноте, но слабо освещала проник туда от лампы в прихожей. Герман достиг в спальню графини. Перед святыней, которая была полна старых изображений, золотой светильник горел. Увядшие чучела стулья и диваны с мягкими подушками, стояли в печальной симметрии около комнаты, стены которой были увешаны Китая шелка. С одной стороны комнаты висели два портрета, окрашенные в Париже мадам Лебрен. Один из них представляет собой толстый, краснолицый мужчина лет сорока лет в ярко-зеленой форме и со звездой на груди; другой - красивая молодая дама, с орлиным носом, с зачесанными висками и розой в пудренных волос. В углах стояли фарфоровые пастушки, столовая часы из мастерской прославленных Лефрой, bandboxes, рулетки, веера и разные игрушки для развлечения дам, которые были в моде в конце прошлого века, когда воздушные шары Монгольфье в и Месмера магнетизма были в моде. Герман вышел за экраном. В спине у него стоял маленький железная кровать; справа находилась дверь, которая привела к шкафу; слева - другого, который привел к коридору. Он отворил, увидел узкую, витую лестницу, которая вела в комнату бедной воспитанницы ... Но он воротился и вошел в темный кабинет. Время шло медленно. Все было по-прежнему. Часы в гостиной пробили двенадцать; штрихи эхом по комнате, один за другим, и все стихло. Германн стоял, прислонившись к холодной печке. Он был спокоен; сердце его билось ровно, как у человека, решившегося на опасную, но необходимое. Один часов утра пробили затем два; и он услышал дальний стук перевозки колес. Принудительное перемешивание овладело им. Перевозки, приблизившись, остановился. Он услышал звук из каретки шагов, пусть вниз. Все было суеты в доме. В служащих бежали туда и сюда, было смешение голосов, и номера были загорелись. Три устаревшие камеры горничные вошли в спальню, и они были вскоре затем графини, которые, скорее мертв, чем жив, затонувшего в кресле Вольтер. Германн глядел в щелку. Лизавета Ивановна прошла мимо его, и он услышал ее торопливые шаги, она поспешила вверх немного спираль лестница. На мгновение его сердце отозвалось нечто похожее на угрызение совести, но умолкло, и его сердце окаменел, как раньше. Графиня стала раздеваться перед ее зеркалом. Ее розовый украшены крышка была снята, а затем ее напудренный парик был удален из от ее белого и тесно подстриженные волосы. Булавки дождем сыпались около нее. Желтое платье, шитое серебром, упало на ее опухшие ноги. Герман был свидетелем отвратительных таинств ее туалета; в прошлом графиня была в ее ночной колпак и халат, и в этом костюме, больше подходит для ее возраста, она казалась менее ужасна и деформируется. Как и все старые люди вообще, графиня страдала от бессонницы. Раздевшись, она села у окна в кресле Вольтер и отослала горничных. Свечи были приняты прочь, и еще раз в комнате остался с горящими только одна лампа в нем. Графиня сидела вся желтая, шевеля вялых губ и покачиваясь взад и вперед. Ее тусклые глаза выражали полную вакансии ума, и, глядя на нее, можно было подумать, что качание страшной старухи происходило не добровольно действие самостоятельно, но производится под действием какого-то скрытого механизма гальванической. Внезапно смерть, как лицо изменилось неизъяснимо. В губы перестали дрожать, глаза оживились: перед графиня стоял незнакомый мужчина. "Не пугайтесь, ради бога, не пугайтесь!" сказал он в низкой, но внятно. "У меня нет намерения делать вам никакого вреда, я только пришел, чтобы спросить вас об одной милости." Старуха посмотрела на него молча, как будто она не слышала, что он сказал. Германн вообразил, что она глуха, и, нагнувшись к ее уху, он повторил то, что он сказал. Престарелый графиня молчал, как раньше. "Вы можете составить счастье моей жизни", продолжал Германн, "и это не будет стоить вам ничего. Я знаю, что вы можете угадать три карты order--" Германн остановился. Графиня, казалось, поняла, что он хотел; она, казалось, словно ища слов для своего ответа. "Это была шутка", она ответила, наконец: "Уверяю вас, это был всего лишь шутка." "Там нет шутить", сердито ответил Герман. "Помните Чаплицкого, которому помогли вы, чтобы победить." Графиня видимо смутилась. Черты ее сильные эмоции, но они быстро возобновили свою прежнюю бесчувственность. "Можете ли вы назвать мне не эти три выигрышные карты?" продолжал Германн. Графиня молчала; Герман продолжал: ? "Для кого вам беречь вашу тайну Для ваших внуков Они достаточно богаты и без него; они не знают, ценность денег Ваши. Карты будет никакой пользы Моту Тот, кто не может сохранить свою. Отцовской наследства, умрет в нужде, даже если он был демоном в. его службы я не человек в этом роде; я знаю цену деньгам. Ваши три карты не будут отброшены на меня Давай "....! Он сделал паузу и с трепетом ожидал ее ответа. Графиня осталась молчание; Герман упал на колени. "Если ваше сердце никогда не знало чувство любви," сказал он, "если вы помните ее восторги, если вы хоть раз улыбнулись при плаче новорожденного ребенка, если человек чувство никогда не входило в вашу грудь, я умоляю вас чувствами супруги, любовницы, матери, по все самое святое в жизни, не откажите мне в моей молитве. Открой мне свой ​​секрет. Из того, что использование его для вас? ... Может быть это связано с какой-то страшный грех с потерей вечного спасения, с какой-то сделки с дьяволом ... Задумайтесь, - ты старый, вы не долго жить - я готов взять грех ваш на свою душу только. открой мне свой ​​секрет. Помните, что счастье человека находится в ваших руках, что не только я, но мои дети, внуки и правнуки благословят вашу память и почитание вы, как святого ... " Старая графиня не отвечал ни слова. Герман встал на ноги. "Вы старая карга!" воскликнул он, стиснув зубы ", то я сделаю тебя ответить!" С этими словами он вытащил из кармана пистолет. При виде пистолета графиня во второй раз оказала сильное чувство. Она покачала головой и подняла руки, как если защитить себя от выстрела ... Потом покатилась навзничь и осталась неподвижной. "Ну, конец этой детской глупости!" сказал Германн, взяв ее руку. "Я прошу вас в последний раз: вы скажите мне имена ваши три карты, или нет?" Графиня не отвечала. Герман заметил, что она была мертва! Внутривенно Лизавета Ивановна сидела у себя в комнате, еще в бальном своем платье, погруженная в глубокие размышления. По возвращении домой, она поспешно уволил горничную, которые очень неохотно вышел вперед, чтобы помочь ей, сказав, что разденется сама, и с трепетом вошла до ее собственной комнате, ожидая найти там Германна, но еще надеясь не на найти его. На первый взгляд она убедила себя, что он не был там, и она благодарила судьбу за то, что мешали ему держать встречу. Она села, не раздеваясь, и стал вспоминать, чтобы возражать все обстоятельства, которые в столь короткое время носил ее так далеко. Это не было три недели с момента, когда она впервые увидела молодого офицера из окна - и все же она была уже в переписке с ним, и ему удалось заставить ее в, чтобы предоставить ему ночное свидание! Она знала его имя только через его будучи написал в нижней части некоторых своих письмах; она никогда не говорил с ним, никогда не слышал его голос, и никогда не слышал, чтобы он говорил о до этого вечера. Но, как ни странно, в тот же вечер на балу, Томский, задето с молодой принцессы Полины N ----, который, в отличие от обыкновения, не флиртовать с ним, хотел отомстить, предполагая, воздух безразличия: поэтому он позвал Лизавету Ивановну и танцевал мазурку бесконечный с ней. В целом времени шутил он над ее пристрастием к инженерным офицерам; он заверил ее, что он знает гораздо больше, чем она себе, и некоторые из его шуток были так удачно направлены, что Лизавета думал несколько раз, что ее тайна была ему известна. "От кого вы узнали все это?" спросила она, улыбаясь. "От друга человека очень хорошо известной вам", отвечал Томский, "с очень уважаемого человека." "А кто этот выдающийся человек?" "Его зовут Герман." Лизавета не ответил; но ее руки и ноги потеряли чувство чувства. "Это Герман," продолжал Томский, "человек романтического личности. Он имеет профиль Наполеона, а душа Мефистофеля. Я считаю, что он имеет по крайней мере три злодейства на душе ... Как вы бледны есть стали!" "У меня болит голова ... Но то, что сделал это Герман - или как там его зовут это - сказать вам?" "Германн очень недоволен своим приятелем: он говорит, что в его месте он поступил бы совсем иначе ... Я даже думаю, что Герман сам имеет виды на вас виды, по крайней мере, он слушает очень внимательно все, что его друг должен сказать о тебе." "А где он меня видел?" "В церкви, может быть, или на параде - только Бог знает, где он может. Были в вашей комнате, в то время как вы спали, ибо нет ничего, что he--" Три дамы, приближающиеся к нему с вопросом: "? Oubli НУ сожаления" прервал разговор, который стал мучительно интересно Лизаветы. Дама выбран Томский принцесса сама Полина. Она удалось осуществить примирение с ним во время многочисленных поворотов танца, после чего он проводил ее к креслу. На возвращение на свое место, Томский не думал ни о Hermann или Лизаветы. Она хотела возобновить прерванный разговор, но мазурка кончилась, и вскоре после старая графиня взяла ее отъезд. Слова Томского были не более, чем обычного болтовня в танце, но они пошли вглубь души молодого мечтателя. Портрет, набросал Томским, совпало с картинкой она формируется в ее собственном уме, и благодаря новейшим романам, обычный лицо ее поклонника стал наделен атрибутами, способных тревожить ее и увлекательных ее воображение в то же время. Она сидела с босыми скрещенными руками и с ее голову, еще убранную цветами, наклонив на открытую грудь. Вдруг дверь открылась, и вошел Герман. Она вздрогнула. "Где ты был?" спросила она испуганным шепотом в. "В старой спальне графини," ответил Герман: "Я только что оставил ее графиня мертва.". "Боже мой! Что ты скажешь?" "И я боюсь," добавил Герман, "что я причина ее смерти." Лизавета Ивановна взглянула на него, и слова Томского раздались в ее душе: "! Этот человек имеет по крайней мере три злодейства на душе" Герман сидел у окна рядом с ней, и связанных с все, что случилось. Лизавета Ивановна выслушала его с ужасом. Таким образом, все эти страстные письма, эти пламенные желания, это дерзкое, упорное преследование, - все это было не любовь! Деньги - вот что его душа жаждала! Она не могла удовлетворить его желание и сделать его, я счастлив Бедная девушка не было ничего, кроме слепого инструмента грабителя, убийцы старой ее благодетельницей! ... Она плакала горькими слезами, мучительном своем раскаянии. Герман смотрел на нее молча: сердце его, тоже был жертвой насилия эмоций, но ни слезы бедной девушки, ни удивительная прелесть ее красоты, повышения ее горя, не мог производить любой впечатление суровой души его. Он не чувствовал угрызения совести при мысли о мертвой старухе. Одна вещь, только его ужасало: невосполнимую утрату секрета из которого он ожидал получить большое богатство. "Вы монстр!" сказала Лизавета наконец. "Я не хотел ее смерти," ответил Герман: "пистолет мой не загружен." Оба молчали. На следующий день на рассвете. Лизавета Ивановна погасила свечу: бледный свет озарил ее комнату. Она вытерла заплаканные глаза и подняла их на Германна: он сидел возле окна, скрестив руки и грозно нахмурясь. В этом отношении он нес поразительное сходство с портретом Наполеона. Это сходство поразило даже Лизавету Ивановну. "Как я должен вытащить тебя из дома?" сказала она наконец. "Я думал, провести вас по потаенной лестнице, но в этом случае было бы необходимо, чтобы пройти через спальню графини, а боюсь." "Скажи мне, как найти эту потаенную лестницу - я пойду один." Лизавета Ивановна встала, вынула из комода ключ, вручила его Hermann и дал ему необходимые инструкции. Германн пожал ее холодную, вялую руку, поцеловал ее наклоненную голову, и вышел из комнаты. Он спустился по винтовой лестнице, и вошел опять в спальню графини. Мертвая старуха сидела, окаменев; ее лицо выражало глубокое спокойствие. Германн остановился перед нею, и смотрел долго и серьезно на нее, как будто он хотел, чтобы убедить себя в страшной реальности; наконец вошел в кабинет ощупал за обоями дверь, и стал сходить по темной лестнице, наполненный странными эмоциями. "По этой самой лестнице," подумал он, "может быть, исходя из той же комнате, и в этом очень тот же час шестьдесят лет назад, возможно, скользили, в вышитой пальто, с его волосы, одетый à l'Oiseau королевская и нажав к сердцу его треугольную шляпу, какой-то молодой галантный, которые уже давно гниет в могиле, а сердце его возрасте хозяйка только в день перестало биться ... " В нижней части лестницы Герман нашел дверь, которую он открыл ключом, а затем пройденный коридор которая провела его в улице. В. Три дня после роковой ночи, в девять часов утра, Германн отправился в монастырь ----, где последние почести были быть уделено останков старой графини. Не чувствуя никаких угрызений совести, он не мог полностью заглушить голос совести, который сказал ему: "Ты убийца старухи" Несмотря на его мало истинной веры, он имел чрезвычайно суеверен; и верил, что мертвая графиня могла иметь вредное влияние на его жизнь, он решил присутствовать на ее похороны, чтобы испросить у нее прощения. Церковь была полна. Именно с трудом Герман пробрался сквозь толпу людей. Гроб был сделан на богатой катафалке под балдахином бархатной. Усопшая лежал в ней, с руками, сложенными на груди, с кружевном чепце на голове, одетый в белый халат атласный. Кругом стояли ее домашние: слуги в черных кафтанах с гербовыми лентами на плечах, и свечи в их руках; родственники - дети, внуки и правнуки - в глубоком трауре. Никто не плакал; слезы были бы UNE аффектации. Графиня была так стара, что смерть ее не могла поразить никого, и ее родственники давно смотрели на нее, как из мира. Известный проповедник произнес похоронную проповедь. В простых и трогательных слов он описал мирный кончиной праведника, который прошел долгие годы в элегантном приготовлением к христианской конца. "Ангел смерти обрел ее," сказал оратор, "занимается благочестивой медитации и ждут полуночи жениха." Служба совершилась с печальным молчанием. Родственники пошли вперед первым прощаться с трупом. Затем последовали многочисленные гости, приехавшие, чтобы сделать последний поклониться той, которая для многих лет был соучастником в их суетных увеселениях. После них домочадцев графини. Последнее из них был старый дама того же возраста, как умершего. Две молодые девушки вели ее под руки. Она не в силах была поклониться до земли, - она пролила несколько слез, поцеловав холодную руку госпожи своей. Германн решился подойти ко гробу. Он опустился на колени на холодных камнях и остался в таком положении несколько минут; наконец, он встал, бледный, как сама покойница, взошел на ступени из катафалка и наклонился над трупом ... На тот момент это казалось ему, что мертвая насмешливо взглянула на него и подмигнул одним глазом. Германн вздрогнул назад, оступился и упал на землю. Несколько человек поспешил вперед и поднял его. В то же время Лизавету Ивановну вынесли в обмороке на крыльце церкви. Этот эпизод возмутил на несколько минут торжественность мрачного обряда. Между посетителями поднялся глухой ропот, и худощавый камергер, близкий родственник покойного, прошептал на ухо англичанина, который стоял рядом с ним, что молодой офицер ее побочный сын графини, на что англичанин холодно ответил: "О!" В течение всего этого дня, Германн был взволнован. Ремонт на ресторане вне-на-пути, чтобы пообедать, он выпил много вина, вопреки своему обыкновению, в надежде заглушить внутреннее волнение. Но вино подается возбудить его воображение еще ​​больше. По возвращении домой, он бросился на постель свою, не раздеваясь, и упал в глубокий сон. Когда он проснулся, была уже ночь, и луна светит в комнату. Он посмотрел на часы: было без четверти три. Сон у него прошел; он сел на кровать и думал о похоронах старой графини. В этот момент кто-то с улицы взглянул к нему в окошко, и тотчас отошел. Герман не обращал внимание на этот инцидент. Через несколько мгновений после этого он услышал, как дверь его приемной открытым. Германн думал, что денщик его, пьяный по своему обыкновению, возвращался с ночной экспедиции, но в настоящее время он услышал шаги, которые были ему неизвестны: кто-то шел мягко по полу в тапочках. Дверь открылась, и дама, одетая в белое, вошел в комнату. Германн принял ее за свою старую кормилицу, и удивился, что могло привести ее в тот час ночи. Но белый дама, скользнув, очутилась вдруг перед ним, - и Германн узнал графиню! "Я пришла к тебе против своей воли," сказала она твердым голосом: "но я было приказано исполнить твою просьбу Тройка, семерка, туз выиграют. Для вас, если сряду, но только на следующих условиях: что вы не играть больше, чем одну карту в двадцать четыре часа, и что вы никогда не играть снова в течение остальной части вашей жизни. Я прощаю тебе мою смерть, при условии, что ты женился на моей воспитаннице Лизавета Ивановна. " С этими словами она тихо повернулась, ходил с шаркая туфлями к двери и исчез. Германн слышал, стрит-дверь и закрыл, и он снова увидел кто-то смотреть в на него через окно. Долгое время Герман не мог прийти в себя. Затем он встал и вошел в следующую комнату. Денщик его спал на полу, и он имел много затруднение в разбудив его. Денщик был пьян, как обычно, и никакая информация не может быть получена от него. Улица двери были заперты. Германн возвратился в свою комнату, зажег свою свечу, и написал вниз все подробности его видения. VI. Не две фиксированные идеи могут больше не существуют вместе в нравственном мире, чем два тела могут занимать одно и то же место в физическом мире. "Тройка, семерка, туз", в ближайшее время выехали из виду Германна мысль о мертвой старухи. "Тройка, семерка, туз", были постоянно работает через его голову и постоянно повторяется губам. Если он видел молодую девушку, он говорил: "Как она стройна совсем как три! Сердец." Если кто-нибудь спросил: "Что такое время?" он отвечал: "без пяти минут семь." Каждый человек, который толстый он увидел напомнил ему туза. "Тройка, семерка, туз" преследовали его во сне, принимая все возможные формы. Тройка цвела перед ним в форме великолепных цветов, семерка представлялась готическими воротами, и тузы превращались в гигантские пауки. Одна мысль одна занята весь свой ​​ум - сделать выгодное использование секрета, который он купил так дорого. Он думал о приеме на отпуск так, чтобы поехать за границу. Он хотел поехать в Париж и соблазнить состояние в некоторых общественных игорных домов, которые изобиловали там. Случай избавил его от хлопот. Был в Москве общество богатых игроков, под председательством славного Чекалинского, которые прошли всю свою жизнь в карточным столом и собрал миллионы, векселя для своих выигрышей и оплаты его потери в наличные деньги. Его многолетний опыт обеспечил для него доверие своих товарищей, а открытый дом, славный повар, ласковость и веселость приобрели для него уважение общественности. Он приехал в Санкт-Петербург. Молодые люди из столицы устремились в свои комнаты, забывая балы для карт и предпочитая соблазны фараона соблазнов флирта. Нарумов провели Hermann в резиденции Чекалинский в. Они прошли через ряд великолепных комнат, наполненных учтивыми. Место было переполнено. Генералы и тайные советники играли в вист; молодые люди сидели, развалясь небрежно на бархатных диванах, ели мороженое и курили трубки. В гостиной, в главе длинного стола, вокруг которого собрались около двух десятков игроков, сидел хозяин и метал банк. Он был человеком около шестидесяти лет, самой почтенной внешности; его голова была покрыта серебристо-белыми волосами; его полное, свежее лицо добродушие, и его глаза блеснули с вечным улыбкой. Нарумов представил Hermann к нему. Чекалинский покачал его за руку по-дружески, просил не стоять на церемонии, а затем отправился на дело. Игра заняли некоторое время. На столе стояло более тридцати карт. Чекалинский остановился после каждого броска, чтобы дать игрокам время, чтобы организовать свои карты, записывал свои убытки, вежливо выслушал их просьбы, и более вежливо по-прежнему, положить прямо углы карт, которые стороны, некоторые игрока были случайно изгиба. Наконец игра была закончена. Чекалинский перетасовал карты и готовы иметь дело снова. "Будете ли вы позволить мне взять карты?" сказал Германн, протягивая руку из-за толстого господина, который был понтировавшего. Чекалинский улыбнулся и молча поклонился в знак молчаливого согласия. Нарумов смехом поздравил Германна с отречения от этого воздержания от карт, которые он практиковал в течение столь долгого периода, и пожелал ему счастливого начала. "Ставка"! сказал Германн, писать какие-то цифры мелом на спине его карты. "Сколько?" спросил банкир, договаривающейся мышцы глаза; "извините, я не могу ясно видеть." "Сорок семь тысяч рублей," ответил Герман. При этих словах все головы обратились мгновенно, и все глаза были устремлены на Германна. "Он взял отпуск своих чувств!" думал Нарумов. "Позвольте мне сообщить вам," сказал Чекалинский, с его вечной улыбкой, "что вы играете очень высокий; здесь никто никогда не поставил более двухсот семидесяти пяти рублей сразу." "Очень хорошо", отвечал Германн; "но вы мою карту или нет?" Чекалинский поклонился в знак согласия. "Я только хочу, чтобы наблюдать," сказал он, "что, хотя у меня есть наибольшее доверие в моих друзей, я могу играть только против наличных денег. Для моей собственной части, я совершенно убежден, что ваши слова достаточно, но для ради порядка игры и облегчения расплаты вверх, я должен попросить вас поставить деньги на карту ". Герман вытащил из кармана банку-ноте и передал его Чекалинскому, которые, изучив его в бегло, его поместили на Германна карты. Он начал заниматься. Справа девять повернулся, и слева в три. "Я победил!" сказал Германн, показывая свою карту. Ропот удивления возникла среди игроков. Чекалинский нахмурился, но улыбка быстро вернулась на его лицо. "Вы хотите, чтобы я рассчитаться с вами?" Он сказал Германн. "Если угодно," ответил тот. Чекалинский вынул из кармана несколько банкнот и заплатил на один раз. Германн принял свои деньги и отошел от стола. Нарумов не мог оправиться от изумления. Германн выпил стакан лимонаду и вернулся домой. На следующий вечер он снова отправился Чекалинский годов. Хозяин был дело. Германн подошел к столу; понтеры сразу же комнату для него. Чекалинский приветствовал его с милостивого лука. Германн дождался следующей сделки, взял карту, положив на нее свои сорок семь тысяч рублей, вместе со своими выигрышами в предыдущий вечер. Чекалинский начал заниматься. Плут оказался справа, а семь на левой. Герман показал свою семь. Был общий возглас. Чекалинский, видимо, не по легкости, но он отсчитал девяносто четыре тысячи и передал их на Германна, который заработал их в прохладном возможным способом и сразу же покинул дом. На следующий вечер Германн явился опять у стола. Каждый был ожидаем его. Генералы и тайные советники оставили свой ​​вист, чтобы видеть игру столь необыкновенную. Молодые офицеры соскочили с диванов, и даже слуги собрались в гостиной. Все нажатии круглый Hermann. Остальные игроки не поставили своих карт, с нетерпением ожидая, чем это кончится. Германн стоял у стола и готовы играть в одиночку против бледного, но все еще ​​улыбаясь Чекалинского. Каждый открыл колоду карт. Чекалинский перемешиваются. Герман взял карту, покрыв ее кипой банковых билетов. Это похоже было на поединок. Глубокая тишина вокруг. Чекалинский начал заниматься; его руки дрожали. Справа королева повернулась, и слева туз. "Туз выиграл!" сказал Германн, показывая свою карту. "Ваш королева потеряла," сказал Чекалинский вежливо. Германн вздрогнул вместо туза у него стояла королева пик! Он не мог поверить своим глазам, он не мог понять, как он сделал такую ​​ошибку. В тот момент ему казалось, что Пиковая дама улыбнулась иронии судьбы и подмигнул ей глаза на него. Он был поражен ее замечательной сходство ... "Старая графиня!" воскликнул он в ужасе. Чекалинский свои выигрыши. В течение некоторого времени, Германн стоял совершенно неподвижно. Когда, наконец, он покинул стол, там был говор в комнате. "Прекрасно спонтировал!" сказал игрокам. Чекалинский перетасовал карты заново, и игра пошла как обычно. * * * * * * * Герман вышел из своего ума, и в настоящее время ограничивается в комнате номер 17 в Обуховской больнице. Он никогда не отвечает на любые вопросы, но он постоянно бормочет необыкновенно скоро: "! Три, семь, туз" "Три, семь, королева!" Лизавета Ивановна вышла замуж за очень любезного молодого человека, сына в бывшей управителя у старой графини. Он находится на службе государства где-то, и в получении хорошего дохода. Лизавета также поддержку бедного родственника. Томский был повышен в звании до капитана, и стал мужем принцессы Полины. КОНЕЦ. * * * * * * * * * * * * Литература сети »Александр Пушкин» Пиковая дама.

Образы Германа и графини в повести " Пиковая дама " МАРТА 10 Как Герман рассчитывает достигнуть счастья? Представиться графине, подбиться в ее милость, - пожалуй, сделаться ее любовником ". Правила расчета неприкрыто аморальны - что стоит эта подготовленность сделаться из корыстных целей любовником восьмидесятисемилетней старухи. В данных размышлениях ужасна не лишь хозяйка открытость, но безмятежный, деловой тон, каким высказываются эти планы и эти намерения... Случай - увидел в окне дома графини " свежее личико " неизвестной дамы - " решил его участь ", он встал на путь авантюры. Мгновенно созрел аморальный чин: просочиться в дом графини с поддержкой " бодрого личика ", изготовить безызвестного ему человека соучастником злодейства и вынудить хотькакой ценой графиню раскрыть ему тайну 3-х карт, умолив ее или пригрозив уничтожить ее. Осуществление плана - это прохладное расчетливое и безжалостное выкорчевывание в себе только человечного. И наступает это с надругательства над ощущением Лизаветы Ивановны. Способность любить - это для Пушкина основная мерка человека. Германн не лишь не может любить, но способен надругаться над любовью. пушкин поглубже и поточнее, чем Стендаль, сообразил тип сознания людей с профилем Наполеона. Любовный эпизод! в " Пиковой даме " полемически соотнесен с изображением любви в " Красном и черном ". После летописи с Лизаветой Ивановной - встреча с графиней является кульминацией игры-аферы Германна. Представ перед старенькой дамой в ее спальне после полуночи, Германн исполняет собственный раньше означенный чин - " представиться ей, подбиться в ее милость ". Увидев неизвестного мужчину, графиня не испугалась - ее " глаза оживились ". Молодой офицер " представляется ": " Я не владею намерения причинять вам; я пришел умолять вас об одной милости ". Обратим интерес на реакцию графини. пушкин выделяет один мотив - Безмолвие старухи. После первой фразы Германна пушкин докладывает: " Старуха неговорянислова глядела на него и, казалось, его не слышала. Германн представил, что она глуха, и, наклоняясь над самым ее ухом, повторил ей то же наиболее. Старуха безмолвствовала всееще ". Продолжая " подбиваться в ее милость ", Германн затевает умолять предоставить ему тайну 3-х карт. На эту стиль, в первый и крайний раз, графиня Томская резво реагирует и отклоняет сказку о 3-х преданных картах: " Это была шуточка, - произнесла она вконцеконцов, - зарекаюсь вам! это была шуточка! " Таково единственное известие живого очевидца старых событий, который в рассказе Томского представал персонажем легенды. Признание графини ломает легенду. Вряд ли разрешено колебаться в искренности ее слов. К тому ж " старый человек клянется, что версия гремя картами была шуткой. Невозможно считать, что графиня лукавит, лжет, изворачивается, не желая предоставить тайну. Ей нечего вручать - секреты не было. Тайна была для Германа, для Томского и его товарищей. Ум графини создавался в скептическом xviii веке, в 1770-е годы в России было распространено вольтерьянство, и появившаяся в Париже юная графиня, естественно, была настроена в духе времени. Проигравшая графиня оплатила карточный долг, а так как имя Сен-Жермена было окутано секретной, то, вероятно, тогда же и появилась эта знаменитая версия о 3-х картах как шуточка: узнаваемый искательприключений и мистик открыл столичной Венере тайну 3-х карт! Для Пушкина принципиально принципиально, чтоб читатель сообразил - не было секреты! Графиня хозяйка поклялась, что целый беседа о 3-х картах - шуточка. Тайна эта - марево, " притча ", давний " анекдот ". Существенно и то, что в эту тайну поверил расчетливый Германн. Ему чужда пера в потусторонние силы, но влечение игрока и авантюризм натуры брали вершина - он поддался соблазну одномоментно разбогатеть. И в этом - исторически и социально обусловленные черты нрава и убеждений Германна. Погоня за призрачной секретной, которая обязана раскрыть и путь к счастью - капиталу, - выражает немаловажную сторону вида Германна. Германн еще раз меняет стратегию: ему видится, что над снова и снова умолять графиню, взывать к ее прошлому, напоминать ей о издавна прошедшем, о годах увлечений и счастья: " сердечко ваше понимало эмоция любви ", " упрашиваю вас эмоциями супруги, любовницы, мамы, - всем, что ни имеется святого в жизни, - не откажите мне в моей просьбе! - откройте мне вашу тайну ". " Старуха не отвечала ни слова ". В монологической форме пушкин передал поединок представителей 2-ух эпох, 2-ух сознаний, 2-ух воль. Форма монологического построения сцены боя Германна и графини углубленно содержательна. Ее значение - манифестация убийственности эгоизма, пыла проходимца. Напомню, что нрав монолога все время изменяется - он обостряется, ожесточается и вконцеконцов преобразуется в грубую опасность, в подготовленность уничтожить сопротивляющегося его воле человека. Германн кричим " Старая колдунья!.. Так я ж заставлю тебя ответствовать... С этим, однимсловом он вытащил из кармашка пистолет ". Графиня оставалась безмолвной - она скончалась от перенапряжения, от испуга. За ее молчанием угадывается искренняя держава, надменность, и пренебрежение аристократки к подлым деяниям плебея. На первый же приступ ночного незнакомца, ворвавшегося к ней в спальню, она ответила признанием - произнесла истину, клятвой рассеяла чад легенды. Ей не поверили, и она замолчала. Германн пришел к графине, чтоб выяснить тайну, - следственно, предполагалась диалогическая форма встречи. Диалог связывает 2-ух людей, даже врагов. Графиня, сказав истину, замолчала. Диалог перевоплотился в монолог. Мопологизм данной сцены четко выявляет эгоистическую обособленность Германна. При всем лаконизме повествования пушкин обретает экономные, но выразительные средства психологического раскрытия духовного решетка Германна. Уже в осмотренных сценах мы открываем нравственную глухоту инженерного офицера, его убийственную серьёзность на себе, которая не дозволяет способности вслушаться к понятию иного человека..

ПИКОВАЯ ДАМА Пиковая дама значит секретную недоброжелательность. Новейшая гадательная книжка. I А в ненастные дни Собирались они Часто; Гнули — бог их извини! — От пятидесяти На сто, И выигрывали, И отписывали Мелом. Так, в ненастные дни, Занимались они Делом. Однажды игрались в карты у конногвардейца Нарумова. Долгая зимняя ночь прошла неприметно; сели ужинать в 5-ом часу утра. Те, какие остались в выигрыше, ели с огромным голодом, остальные, в рассеянности, сидели перед порожними своими устройствами. Но шампанское появилось, беседа оживился, и все приняли в нем роль. — Что ты сделал, Сурин? — спросил владелец. — Проиграл, по обыкновению. Надобно сознаться, что я несчастлив: играю мирандолем, никогда не горячусь, ничем меня с толку не собьешь, а все проигрываюсь! — И ты ни разу не соблазнился? ни разу не поставил на руте?.. Твердость твоя для меня дивна. — А каковой Германн! — произнес один из гостей, указывая на юного инженера, — отроду не хватал он 233 карты в руки, отроду не загнул ни 1-го пароли, а до 5 часов сидит с нами и глядит на нашу забаву! — Игра занимает меня шибко, — произнес Германн, — но я не в состоянии дарить нужным в вере купить лишнее. — Германн немец: он расчетлив, вот и все! — увидел Томский. — А ежели кто для меня непонятен, так это моя бабушка графиня Анна Федотовна. — Как? что? — закричали краски. — Не могу постигнуть, — продолжал Томский, — каким образом бабушка моя не понтирует! — Да что ж тут необычного, — произнес Нарумов, — что осьмидесятилетняя старушка не понтирует? — Так вы ничто про нее не понимаете? — Нет! преимущество, ничто! — О, так послушайте: Надобно ведать, что бабушка моя, лет шестьдесят тому обратно, ездила в Париж и была там в большущий моде. Народ носился за нею, чтобы увидеть la vé Nus moscovite; 1) Ришелье за нею волочился, и бабушка убеждает, что он чуток было не застрелился от ее жестокости. В то время женщины игрались в фараон. Однажды при дворе она проиграла на словечко герцогу Орлеанскому кое-что чрезвычайно немало. Приехав домой, бабушка, отлепливая мушки с лица и отвязывая фижмы, огласила дедушке о собственном проигрыше и приказала уплатить. Покойный дед, насколько я незабываю, был род бабушкина дворецкого. Он ее опасался, как огня; но, услышав о таком страшном проигрыше, он получился из себя, принес счеты, доказал ей, что в полгода они издержали полмиллиона, что под Парижем нет у них ни подмосковной, ни саратовской деревни, и напрочь отказался от платежа. Бабушка отдала ему пощечину и легла дремать одна, в символ собственной немилости. На иной день она велела пригласить супруга, веря, что домашнее возмездие над ним подействовало, но нашла его непоколебимым. В первый раз в жизни она дошла с ним до размышлений и разъяснений; задумывалась усовестить его, терпимо подтверждая, что долг займу 1) московскую Венеру( франц.). 234 различать и что имеется разница меж принцем и каретником. — Куда! дед восставал. Нет, да и лишь! Бабушка не знала, что делать. С нею был кратко знаком человек чрезвычайно превосходный. Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором говорят так немало чудесного. Вы понимаете, что он выдавал себя за нескончаемого жида, за изобретателя жизненного эликсира и философского камня, и иная. Над ним хихикали, как над шарлатаном, а Казанова в собственных Записках произносит, что он был шпион; вообщем, Сен-Жермен, неглядя на свою загадочность, имел чрезвычайно почтенную внешность и был в сообществе человек чрезвычайно ласковый. Бабушка до сих пор обожает его без памяти и сердится, ежели молвят об нем с неуважением. Бабушка знала, что Сен-Жермен мог владеть крупными средствами. Она отважилась к нему использовать. Написала ему записку и умоляла немедленно к ней приехать. Старый оригинал появился безотлагательно и поймал в страшном несчастье. Она обрисовала ему самыми темными красками варварство супруга и произнесла вконцеконцов, что всю свою веру считает на его дружбу и любезность. Сен-Жермен задумался. " Я могу вам услужить данной суммою, — произнес он, — но знаю, что вы не будете безмятежны, покуда со мною не расплатитесь, а я бы не хотел гипнотизировать вас в новейшие хлопоты. Есть иное лекарство: вы сможете избавляться ". — " Но, ласковый граф, — отвечала бабушка, — я произношу вам, что у нас средств совсем нет ". — " Деньги тут не необходимы, — возразил Сен-Жермен: — извольте меня слушать ". Тут он открыл ей тайну, за которую любой из нас недешево бы дал... Молодые игроки удвоили интерес. Томский закурил трубку, затянулся и продолжал. В тот же самый-самый пир бабушка появилась в Версали, au jeu de la reine1). Герцог Орлеанский метал; бабушка чуть-чуть извинилась, что не привезла собственного длинна, в извинение сплела небольшую историю и стала против него понтировать. Она избрала три карты, поставила 1) на карточную забаву у царицы( франц.). 235 их одну за другою: все три выиграли ей соника, и бабушка отыгралась совсем. — Случай! — произнес один из гостей. — Сказка! — увидел Германн. — Может случиться, порошковые карты? — схватил третий. — Не размышляю, — отвечал принципиально Томский. — Как! — произнес Нарумов, — у тебя имеется бабушка, которая разгадывает три карты сряду, а ты до сих пор не перенял у ней ее кабалистики? — Да, царапина с два! — отвечал Томский, — у ней было четыре сыновей, в том числе и мой отец: все 4 отчаянные игроки, и ни одному не открыла она собственной секреты; хоть это было бы не плохо для них и даже для меня. Но вот что мне говорил дядя, граф Иван Ильич, и в чем он меня убеждал честью. Покойный Чаплицкий, тот самый-самый, который погиб в бедности, промотав миллионы, единожды в юности собственной продул — помнится Зоричу — возле трехсот тыщ. Он был в отчаянии. Бабушка, которая постоянно была строга к шалостям юных людей, когда-то сжалилась над Чаплицким. Она отдала ему три карты, с тем, чтобы он поставил их одну за другою, и брала с него правдивое словечко впредь уже никогда не играться. Чаплицкий появился к собственному победителю: они сели играться. Чаплицкий поставил на первую карту 50 тыщ и выиграл соника; загнул пароли, пароли-пе, — отыгрался и остался еще в выигрыше... Однако пора дремать: уже без четверти 6. В самом деле, уж рассветало: юные люди допили свои рюмки и разъехались. Ii ii paraî T que monsieur est dé Cidé Ment pour les suivantes. Que voulez-vous, madame? Elles sont plus fraî Ches1). Светский беседа. Старая графиня *** сидела в собственной уборной перед зеркалом. Три дамы окружали ее. Одна держала банку румян, иная коробку со шпильками, 3-я высочайший чепец с лентами пламенного цвета. Графиня не имела ни малейшего притязания на красу издавна увядшую, но берегла все повадки собственной юности, взыскательно следовала модам 70-х годов и одевалась так же продолжительно, так же усердно, как и шестьдесят лет тому обратно. У окошка сидела за пяльцами дама, ее ученица. — Здравствуйте, grand’maman2), — произнес, вошедши, юный офицер. — bon jour, mademoiselle lise3). Grand’maman, я к вам с просьбою. — Что такое, paul? 4) — Позвольте вам доставить 1-го из моих друзей и привезти его к вам в пятницу на бал. 1) Вы, видится, радикально предпочитаете камеристок. Что делать? Они свежее( франц.). 2) бабушка( франц.). 3) Здравствуйте, Лиза( франц.). 4) Поль( франц.). 237 — Привези мне его прямо на бал, и тут мне его и представишь. Был ты вчерась у ***? — Как же! чрезвычайно было забавно; плясали до 5 часов. Как превосходна была Елецкая! — И, мой приятный! Что в ней неплохого? Такова ли была ее бабушка, княгиня Дарья Петровна?.. Кстати: я чай, она уж чрезвычайно устарела, княгиня Дарья Петровна? — Как устарела? — отвечал невнимательно Томский, — она лет 7 как погибла. Барышня подняла голову и сделала символ юному человеку. Он вспомнил, что от старенькой графини скрывали погибель ее ровесниц, и закусил себе губу. Но графиня услышала известие, для нее новейшую, с огромным хладнокровием. — Умерла! — произнесла она, — а я и не знала! Мы совместно были пожалованы во фрейлины, и когда мы представились, то государыня... И графиня в сотый раз поведала внуку собственный анекдот. — Ну, paul, — произнесла она позже, — сейчас помоги мне стать. Лизанька, где моя коробочка? И графиня со своими девушками вульгарна за ширмами заканчивать собственный туалет. Томский остался с барышнею. — Кого это вы желаете доставить? — бесшумно спросила Лизавета Ивановна. — Нарумова. Вы его понимаете? — Нет! Он боевой или статский? — Военный. — Инженер? — Нет! кавалерист. А отчего вы задумывались, что он инженер? Барышня засмеялась и не отвечала ни слова. — paul! — закричала графиня вследствии ширмов, — пришли мне какой-либо новейший роман, лишь, просьба, не из сегодняшних. — Как это, grand’maman? — То имеется таковой роман, где бы герой не нажимал ни отца, ни мамы и где бы не было утопленных тел. Я страшно опасаюсь утопленников! — Таких романов ныне нет. Не желаете ли разве российских? 238 — А разве имеется российские романы?.. Пришли, батюшка, просьба пришли! — Простите, grand’maman: я спешу... Простите, Лизавета Ивановна! Почему же вы задумывались, что Нарумов инженер? И Томский получился из уборной. Лизавета Ивановна осталась одна: она оставила работу и стала смотреть в окно. Вскоре на одной стороне улицы вследствии угольного дома показался юный офицер. Румянец покрыл ее щеки: она принялась снова за работу и наклонила голову над самой канвою. В это время вошла графиня, совершенно одетая. — Прикажи, Лизанька, — произнесла она, — карету подставлять, и поедем походить. Лизанька встала вследствии пяльцев и стала прибирать свою работу. — Что ты, мама моя! глуха, что ли! — закричала графиня. — Вели быстрей подставлять карету. — Сейчас! — отвечала бесшумно дама и побежала в переднюю. Слуга вошел и подал графине книжки от князя Павла Александровича. — Хорошо! Благодарить, — произнесла графиня. — Лизанька, Лизанька! да куда ж ты бегаешь? — Одеваться. — Успеешь, мамаша. Сиди тут. Раскрой-ка первый том; читай вслух... Барышня брала книжку и прочитала некотороеколичество строк. — Громче! — произнесла графиня. — Что с тобою, мама моя? с гласу спала, что ли?.. Погоди: подвинь мне скамеечку, поближе... ну! Лизавета Ивановна прочитала еще две странички. Графиня зевнула. — Брось эту книжку, — произнесла она, — что за бред! Отошли это князю Павлу и водили благодарить... Да что ж карета? — Карета готова, — произнесла Лизавета Ивановна, посмотрев на улицу. — Что ж ты не одета? — произнесла графиня, — постоянно надо тебя ожидать! Это, мамаша, несносно. 239 Лиза побежала в свою комнату. Не прошло 2-ух минут, графиня истока звонить изо всей мочи. Три дамы вбежали в одну дверь, а камердинер в иную. — Что это вас не докличешься? — произнесла им графиня. — Сказать Лизавете Ивановне, что я ее жду. Лизавета Ивановна вошла в капоте и в шляпке. — Наконец, мама моя! — произнесла графиня. — Что за наряды! Зачем это?.. кого прельщать?.. А какова погода? — видится, ветр. — Никак нет-с, ваше сиятельство! чрезвычайно тихо-с! — отвечал камердинер. — Вы постоянно говорите наобум! Отворите форточку. Так и имеется: ветр! и прехолодный! Отложить карету! Лизанька, мы не поедем: нечего было наряжаться. " И вот моя жизнь! " — подумала Лизавета Ивановна. В самом деле, Лизавета Ивановна была пренесчастное творение. Горек посторонний хлеб, произносит Данте, и тяжки ступени постороннего крыльца, а кому и ведать неприятность зависимости, как не скудной воспитаннице славной старухи? Графиня ***, естественно, не имела сердитый души; но была своенравна, как дама, избалованная светом, жадна и погружена в прохладный эгоизм, как и все старые люди, отлюбившие в собственный век и чуждые истинному. Она участвовала во всех суетностях огромного света, таскалась на банкеты, где сидела в углу, разрумяненная и одетая по старинной моде, как уродливое и нужное украшение бальной залы; к ней с низкими поклонами подходили приезжающие краски, как по установленному ритуалу, и позже уже никто ею не занимался. У себя воспринимала она целый град, следя серьезный этикет и не узнавая никого в лицо. Многочисленная челядь ее, разжирев и поседев в ее передней и девичьей, делала, что желала, наперерыв обкрадывая умирающую старуху. Лизавета Ивановна была домашней мученицею. Она разливала чай и получала выговоры за излишний расход сахара; она вслух читала романы и виновата была во всех ошибках создателя; она сопровождала графиню в ее прогулках и отвечала за погоду и за мостовую. Ей было предназначено жалование, которое никогда не доплачивали; а меж тем требовали от нее, чтобы она одета была, как и все, то имеется как 240 чрезвычайно немногие. В свете игралась она самую ничтожную роль. Все ее знали и никто не подмечал; на банкетах она плясала лишь тогда, как недоставало vis-à -vis1), и дамы хватали ее под руку любой раз, как им необходимо было идти в уборную исправить чего-нибудь в собственном наряде. Она была самолюбива, резво ощущала родное состояние и смотрела вокруг себя, — с нетерпением ждя избавителя; но юные люди, расчетливые в ветреном собственном тщеславии, не удостоивали ее интереса, желая Лизавета Ивановна была сто раз милее дерзких и прохладных невест, возле которых они увивались. Сколько раз, оставя неслышно скучную и пышную гостиную, она уходила рыдать в скудной собственной комнате, где стояли ширмы, оклеенные обоями, комод, зеркальце и крашеная постель и где сальная свечка мрачно горела в медном шандале! Однажды — это приключилось два дня после вечера, описанного в начале данной повести, и за недельку перед той сценой, на которой мы остановились, — единожды Лизавета Ивановна, сидя под окошком за пяльцами, случайно посмотрела на улицу и увидела юного инженера, стоящего неподвижно и устремившего глаза к ее окошку. Она опустила голову и опять занялась работой; чрез 5 минут посмотрела снова — юный офицер стоял на том же месте. Не имея повадки флиртовать с прохожими офицерами, она закончила смотреть на улицу и шила возле 2-ух часов, не приподнимая головы. Подали кушать. Она встала, истока прибирать свои пяльцы и, посмотрев случайно на улицу, снова увидела офицера. Это показалось ей достаточно странным. После обеда она подошла к окошку с ощущением некого беспокойства, но уже офицера не было, — и она про него забыла... Дня чрез два, выходя с графиней садиться в карету, она снова его увидела. Он стоял у самого подъезда, закрыв лицо бобровым воротником: темные глаза его блистали из-под шапки. Лизавета Ивановна испугалась, хозяйка не зная что, и села в карету с трепетом неизъяснимым. 1) пары( франц.). 241 Возвратясь домой, она подбежала к окошку, — офицер стоял на бывшем месте, устремив на нее глаза: она отошла, мучась любопытством и волнуемая ощущением, для нее совсем новеньким. С такого времени не проходило дня, чтобы юный человек, в узнаваемый час, не являлся под окнами их дома. Между им и ею учредились неусловленные сношения. Сидя на собственном месте за работой, она ощущала его подведение, — поднимала голову, глядела на него с каждым днем долее и долее. Молодой человек, казалось, был за то ей признателен: она видела острым взглядом юности, как стремительный румянец покрывал его бледные щеки любой раз, когда взгляды их встречались. Через недельку она ему улыбнулась... Когда Томский спросил позволения доставить графине собственного товарища, сердечко скудной дамы забилось. Но спросив, что Нарумов не инженер, а конногвардеец, она сожалела, что нескромным вопросом сообщила свою тайну ветреному Томскому. Германн был сын обрусевшего немца, оставившего ему небольшой основнойкапитал. Будучи крепко уверен в необходимости укрепить свою самостоятельность, Германн не трогал и процентов, жил одним жалованьем, не дозволял себе малейшей прихоти. Впрочем, он был скрытен и честолюбив, и друзья его изредка имели вариант посмеяться над его лишней расчетливостью. Он имел мощные влечения и огненное фантазия, но верность выручила его от обычных заблуждений юности. Так, кпримеру, будучи в душе игрок, никогда не хватал он карты в руки, ибо рассчитал, что его положение не дозволяло ему( как сказывал он) дарить нужным в вере купить лишнее, — а меж тем цельные ночи просиживал за карточными столами и следовал с лихорадочным трепетом за разными оборотами забавы. Анекдот о 3-х картах шибко подействовал на его фантазия и цельную ночь не уходил из его головы. " Что, ежели, — задумывался он на иной день вечером, бродя по Петербургу, — что, ежели древняя графиня откроет мне свою тайну! — или назначит мне эти три верные карты! Почему ж не испытать собственного счастия?.. 242 Представиться ей, подбиться в ее милость, — пожалуй, сделаться ее любовником, — но на это все требуется время — а ей восемьдесят 7 лет, — она может помереть чрез недельку, — чрез два дня!.. Да и самый-самый анекдот?.. Можно ли ему верить?.. Нет! расплата, умеренность и старание: вот мои три верные карты, вот что утроит, усемерит мой основнойкапитал и принесет мне спокойствие и самостоятельность! " Рассуждая таковым образом, очутился он в одной из основных улиц Петербурга, перед зданием старинной архитектуры. Улица была заставлена экипажами, кареты одна за другою катились к освещенному подъезду. Из карет постоянно вытягивались то стройная нога юный красавицы, то гремучая ботфорта, то полосатый чулок и дипломатичный ботинок. Шубы и плащи мелькали мимо величавого швейцара. Германн остановился. — Чей это дом? — спросил он у углового будочника. — Графини ***, — отвечал будочник. Германн затрепетал. Удивительный анекдот опять представился его воображению. Он стал бродить возле дома, размышляя об его хозяйке и о чудной ее возможности. Поздно воротился он в кроткий собственный куток; продолжительно не мог уснуть, и, когда сон им овладел, ему пригрезились карты, зеленый стол, кипы ассигнаций и груды червонцев. Он устанавливал карту за картой, гнул углы радикально, выигрывал постоянно, и загребал к себе золото, и клал ассигнации в карман. Проснувшись уже поздно, он вздохнул о утрате собственного фантастического имущества, пошел снова ходить по городку и снова очутился перед зданием графини ***. Неведомая держава, казалось, привлекала его к нему. Он остановился и стал глядеть на окна. В одном увидел он черноволосую головку, наклоненную, возможно, над книжкой или над работой. Головка приподнялась. Германн увидел свежее личико и темные глаза. Эта минутка решила его участь. Iii vous m’é Crivez, mon ange, des lettres de quatre pages plus vite que je ne puis les lire1). Переписка. Только Лизавета Ивановна успела сбросить капот и шапку, как уже графиня отправила за нею и велела снова давать карету. Они отправь садиться. В то наиболее время, как два лакея приподняли старуху и просунули в дверцы, Лизавета Ивановна у самого колеса увидела собственного инженера; он поймал ее руку; она не могла опомниться от испугу, юный человек пропал: письмо осталось в ее руке. Она спрятала его за перчатку и во всю путь ничто не слыхала и не видала. Графиня имела обыкновение постоянно делать в карете вопросы: кто это с нами столкнулся? — как зовут этот мост? — что там написано на вывеске? Лизавета Ивановна на сей раз отвечала наобум и невпопад и рассердила графиню. — Что с тобою сделалось, мама моя! Столбняк ли на тебя отыскал, что ли? Ты меня или не слышишь, или не осознаешь?.. Слава всевышнему, я не картавлю и из ума еще не уцелела! 1) Вы пишете мне, мой архангел, письма по 4 странички, скорее, чем я успеваю их прочесть( франц.). 244 Лизавета Ивановна ее не прослушивала. Возвратясь домой, она побежала в свою комнату, вынула вследствии перчатки письмо: оно было не запечатано. Лизавета Ивановна его прочла. Письмо содержало в себе признание в любви: оно было лаского, уважительно и словечко в словечко взято из германского романа. Но Лизавета Ивановна по-немецки не умела и была чрезвычайно им довольна. Однако принятое ею письмо волновало ее очень. Впервые вступала она в секретные, узкие сношения с юным мужчиною. Его грубость ужасала ее. Она корила себя в неосторожном поведении и не знала, что делать: закончить ли сидеть у окошка и невниманием охладить в юном офицере охоту к предстоящим преследованиям? — отправить ли ему письмо? — ответствовать ли прохладно и радикально? Ей не с кем было посоветоваться, у ней не было ни подруги, ни наставницы. Лизавета Ивановна отважилась ответствовать. Она села за письменный столик, брала перышко, бумагу — и задумалась. Несколько раз начинала она родное письмо, — и рвала его: то выражения казались ей очень снисходительными, то очень ожесточенными. Наконец ей получилось составить некотороеколичество строк, которыми она осталась довольна. " Я уверена, — писала она, — что вы имеете правдивые намерения и что вы не желали обидеть меня легкомысленным поступком; но знакомство наше не обязано бы завязаться таковым образом. Возвращаю вам письмо ваше и надеюсь, что не буду впредь обладать предпосылки апеллировать на незаслуженное пренебрежение ". На иной день, увидя идущего Германна, Лизавета Ивановна встала вследствии пяльцев, вышла в залу, отворила форточку и кинула письмо на улицу, веря на расторопность юного офицера. Германн подбежал, поднял его и вошел в кондитерскую лавку. Сорвав печать, он отыскал родное письмо и протест Лизаветы Ивановны. Он такого и ждал и возвратился домой, чрезвычайно занятый собственной интригою. Три дня после такого Лизавете Ивановне молодая, быстроглазая мамзель принесла записочку из престижной лавки. Лизавета Ивановна открыла ее с 245 беспокойством, предвидя валютные запросы, и внезапно выяснила руку Германна. — Вы, душенька, ошиблись, — произнесла она, — эта записка не ко мне. — Нет, буквально к вам! — отвечала смелая дама, не скрывая коварной ухмылки. — Извольте прочесть! Лизавета Ивановна пробежала записку. Германн требовал свидания. — Не может быть! — произнесла Лизавета Ивановна, испугавшись и поспешности требований и методике, им употребленному. — Это писано, правильно, не ко мне! — И порвала письмо в маленькие куски. — Коли письмо не к вам, длячего же вы его порвали? — произнесла мамзель, — я бы возвратила его тому, кто его послал. — Пожалуйста, душенька! — произнесла Лизавета Ивановна, вспыхнув от ее замечания, — вперед ко мне записок не носите. А тому, кто вас послал, скажите, что ему обязано быть постыдно... Но Германн не унялся. Лизавета Ивановна любой день получала от него письма, то тем, то иным образом. Они уже не были переведены с германского. Германн их писал, вдохновенный страстию, и заявлял языком, ему характерным: в них выражались и непреклонность его желаний, и непорядок необузданного воображения. Лизавета Ивановна уже не задумывалась их посылать: она упивалась ими; стала на них ответствовать, — и ее записки час от часу становились длиннее и нежнее. Наконец она кинула ему в окно последующее письмо: " Сегодня бал у *** ского посланца. Графиня там станет. Мы останемся часов до 2-ух. Вот вам вариант увидеть меня одиннаодин. Как быстро графиня уедет, ее люди, возможно, разойдутся, в сенях остается швейцар, но и он обычно уходит в свою каморку. Приходите в половине двенадцатого. Ступайте прямо на лестницу. Коли вы найдете кого в передней, то вы спросите, дома ли графиня. Вам скажут нет, — и делать нечего. Вы обязаны будете воротиться. Но, возможно, вы не встретите никого. Девушки сидят у себя, все в одной комнате. Из передней идите влево, идите все прямо 246 до графининой спальни. В спальне за ширмами увидите две мелкие двери: справа в кабинет, куда графиня никогда не вступает; слева в коридор, и тут же узенькая летая лесенка: она ведет в мою комнату ". Германн трепетал, как тигр, ждя назначенного времени. В 10 часов вечера он уж стоял перед зданием графини. Погода была страшная: ветр выл, мокрый снег падал хлопьями; фонари светились серо; улицы были пусты. Изредка тянулся Ванька на худей кляче собственной, высматривая запоздалого седока. Германн стоял в одном сертуке, не ощущая ни ветра, ни снега. Наконец графинину карету подали. Германн видел, как лакеи вынесли под руки сгорбленную старуху, укутанную в соболью шубу, и как вослед за нею, в прохладном плаще, с башкой, убранною свежими цветами, мелькнула ее ученица. Дверцы захлопнулись. Карета тяжко покатилась по рыхлому снегу. Швейцар запер двери. Окна померкли. Германн стал бродить возле опустевшего дома: он подошел к фонарю, посмотрел на часы, — было 20 минут двенадцатого. Он остался под фонарем, устремив глаза на часовую стрелку и выжидая другие минутки. Ровно в половине двенадцатого Германн ступил на графинино крыльцо и взошел в ясно освещенные сени. Швейцара не было. Германн взбежал по лестнице, отворил двери в переднюю и увидел слугу, спящего под лампою, в стародавних, запачканных креслах. Легким и жестким шагом Германн прошел мимо его. Зала и гостиная были темны. Лампа слабо освещала их из передней. Германн вошел в спальню. Перед кивотом, заполненным старинными видами, теплилась золотая лампада. Полинялые штофные кресла и диваны с пуховыми подушками, с сошедшей позолотою, стояли в грустной симметрии возле стенок, обитых китайскими обоями. На стене висели два портрета, писанные в Париже m-me lebrun1). Вотан из них изображал мужчину лет сорока, румяного и совершенного, в светло-зеленом мундире и со звездою; иной — молоденькую красавицу с орлиным 1) госпожой Лебрен( франц.). 247 носом, с зачесанными висками и с розою в пудреных волосах. По всем углам торчали фарфоровые пастушки, столовые часы работы замечательного leroy1), коробочки, рулетки, веера и различные дамские игрушки, изобретенные в конце прошлого века совместно с Монгольфьеровым шаром и Месмеровым магнетизмом. Германн пошел за ширмы. За ними стояла малая стальная постель; справа находилась дверь, водящая в кабинет; слева, иная — в коридор. Германн ее отворил, увидел узкую, витую лестницу, которая водила в комнату скудной ученицы... Но он воротился и вошел в черный кабинет. Время шло медлительно. Все было бесшумно. В гостиной пробило двенадцать; по всем комнатам часы одни за иными прозвонили двенадцать, — все умолкло снова. Германн стоял, прислонясь к прохладной печке. Он был спокоен; сердечко его боролось гладко, как у человека, решившегося на чего-нибудь опасное, но нужное. Часы пробили первый и 2-ой час утра, — и он услышал далекий звук кареты. Невольное беспокойство овладело им. Карета подъехала и остановилась. Он услышал звук опускаемой подножки. В доме засуетились. Люди побежали, раздались гласа, и дом осветился. В спальню вбежали три старые горничные, и графиня, чуток живая, вошла и спустилась в вольтеровы кресла. Германн смотрел в щелку: Лизавета Ивановна прошла мимо его. Германн услышал ее торопливые шаги по ступеням ее лестницы. В сердечко его отозвалось что-то схожее на угрызение совести и опять умолкло. Он окаменел. Графиня стала раздеваться перед зеркалом. Откололи с нее чепец, увенчанный розами; сняли напудренный парик с ее седой и густо остриженной головы. Булавки дождем сыпались возле нее. Желтое платьице, шитое серебром, упало к ее распухлым ногам. Германн был очевидцем мерзких таинств ее туалета; вконцеконцов графиня осталась в спальной кофте и ночном чепце: в этом наряде, наиболее свойственном ее старости, она казалась наименее страшна и некрасива. Как и все старые люди вообщем, графиня страдала бессонницею. Раздевшись, она села у окна в 1) Леруа( франц.). 248 вольтеровы кресла и отослала горничных. Свечи вынесли, комната снова осветилась одною лампадою. Графиня сидела вся желтая, шевеля отвислыми губами, качаясь вправо и влево. В мутных очах ее изображалось абсолютное неимение идеи; глядя на нее, разрешено было бы поразмыслить, что раскачивание ужасной старухи происходило не от ее воли, но по деянию скрытого гальванизма. Вдруг это мертвое лицо поменялось неизъяснимо. Губы закончили двигаться, глаза оживились: перед графинею стоял неизвестный мужчина. — Не пугайтесь, из-за господа, не пугайтесь! — произнес он ясным и тихим гласом. — Я не владею намерения причинять вам; я пришел умолять вас об одной милости. Старуха неговорянислова глядела на него и, казалось, его не слыхала. Германн представил, что она глуха, и, наклонясь над самым ее ухом, повторил ей то же наиболее. Старуха безмолвствовала всееще. — Вы сможете, — продолжал Германн, — собрать счастие моей жизни, и оно ничто не станет вам стоить: я знаю, что вы сможете отгадать три карты сряду... Германн остановился. Графиня, казалось, поняла, что от нее требовали; казалось, она находила слов для собственного ответа. — Это была шуточка, — произнесла она вконцеконцов, — зарекаюсь вам! это была шуточка! — Этим нечего острить, — возразил сурово Германн. — Вспомните Чаплицкого, которому помогли вы избавляться. Графиня вероятно смутилась. Черты ее изобразили мощное перемещение души, но она быстро впала в бывшую бесчувственность. — Можете ли вы, — продолжал Германн, — назначить мне эти три верные карты? Графиня безмолвствовала; Германн продолжал: — Для кого вам сберегать вашу тайну? Для внуков? Они состоятельны и без такого; они же не знают и цены деньгам. Моту не помогут ваши три карты. Кто не может сберегать отцовское имущество, тот все-же умрет в бедности, неглядя ни на какие демонские стремления. Я не мот; я знаю стоимость деньгам. Ваши три карты для меня не пропадут. Ну!.. 249 Он остановился и с трепетом ждал ее ответа. Графиня безмолвствовала; Германн стал на колени. — Если когда-либо, — произнес он, — сердечко ваше понимало эмоция любви, ежели вы помните ее восторги, ежели вы хоть раз улыбнулись при вопле новорожденного сына, ежели чего-нибудь человечное боролось когда-либо в груди вашей, то упрашиваю вас эмоциями супруги, любовницы, мамы, — всем, что ни имеется святого в жизни, — не откажите мне в моей просьбе! — откройте мне вашу тайну! — что вам в ней?.. Может быть, она связана с страшным грехом, с пагубою нескончаемого блаженства, с дьявольским контрактом... Подумайте: вы стары; существовать вам уж непродолжительно, — я готов брать грех ваш на свою душу. Откройте мне лишь вашу тайну. Подумайте, что счастие человека располагаться в ваших руках; что не лишь я, но детки мои, потомки и правнуки благословят вашу память и будут ее чтить, как святыню... Старуха не отвечала ни слова. Германн встал. — Старая колдунья! — произнес он, стиснув зубы, — так я ж заставлю тебя ответствовать... С этим однимсловом он вытащил из кармашка пистолет. При облике пистолета графиня во 2-ой раз оказала мощное эмоция. Она закивала головою и подняла руку, как бы заслоняясь от выстрела... Потом покатилась навзничь... и осталась недвижима. — Перестаньте ребячиться, — произнес Германн, брав ее руку. — Спрашиваю в крайний раз: желаете ли назначить мне ваши три карты? — да или нет? Графиня не отвечала. Германн увидел, что она погибла. Iv 7 mai погибла. Homme sans mœ Urs et sans religion! 1) Переписка. Лизавета Ивановна сидела в собственной комнате, еще в бальном собственном наряде, погруженная в глубочайшие рассуждения. Приехав домой, она торопилась отправить заспанную девку, нежелая предлагавшую ей свою услугу, — произнесла, что разденется хозяйка, и с трепетом вошла к себе, веря отыскать там Германна и желая не отыскать его. С главного взора она убедилась в его отсутствии и благодарила судьбу за барьер, помешавшее их свиданию. Она села, не раздеваясь, и стала припоминать все происшествия, в такое краткое время и так далековато ее завлекшие. Не прошло 3-х недель с той поры, как она в первый раз увидела в окно юного человека, — и уже она была с ним в переписке, — и он успел пригласить от нее ночное свидание! Она знала имя его поэтому лишь, что некие из его писем были им подписаны; никогда с ним не разговаривала, не слыхала его гласа, никогда о нем не слыхала... до самого этого вечера. Странное дело! В самый-самый тот пир, на банкете, Томский, дуясь на молоденькую княжну 1) 7 мая 18**. Человек, у которого нет никаких нравственных правил и ничто святого!( франц.) 251 Полину ***, которая, против обыкновения, кокетничала не с ним, хотел отомстить, оказывая безразличие: он позвал Лизавету Ивановну и плясал с нею безграничную мазурку. Во все время острил он над ее пристрастием к инженерным офицерам, убеждал, что он знает еще наиболее, ежели разрешено было ей надеяться, и некие из его шуток были так успешно ориентированы, что Лизавета Ивановна задумывалась некотороеколичество раз, что ее секрет была ему популярна. — От кого вы все это понимаете? — спросила она смеясь. — От товарища популярной вам персоны, — отвечал Томский, — человека чрезвычайно замечательного! — Кто ж этот превосходный человек? — Его зовут Германном. Лизавета Ивановна не отвечала ничто, но ее руки и лапти поледенели... — Этот Германн, — продолжал Томский, — лицо подлинно романическое: у него профиль Наполеона, а воротила Мефистофеля. Я размышляю, что на его совести по последней мерке три злодейства. Как вы побледнели!.. — У меня башка ноет... Что же заявлял вам Германн, — или как бишь его?.. — Германн чрезвычайно недоволен собственным другом: он произносит, что на его месте он поступил бы совершенно подругому... Я даже думаю, что Германн сам владеет на вас виды, но последней мерке он чрезвычайно неравнодушно прослушивает влюбленные восклицания собственного товарища. — Да где ж он меня видел? — В церкви, может быть, — на гулянье!.. Бог его знает! может быть, в вашей комнате, во время вашего сна: от него будет... Подошедшие к ним три дамы с вопросами — oubli ou regret? 1) — прервали беседа, который становился невыносимо любопытен для Лизаветы Ивановны. Дама, выбранная Томским, была хозяйка княжна ***. Она успела с ним изъясниться, обежав излишний круг и излишний раз повертевшись перед собственным стулом. Томский, возвратясь на родное пространство, уже не задумывался ни о 1) игнорирование или раскаяние( франц.). 252 Германне, ни о Лизавете Ивановне. Она обязательно желала восстановить прерванный беседа; но мазурка закончилась, и скоро после древняя графиня уехала. Слова Томского были не что другое, как мазурочная трепотня, но они углубленно заронились в душу юный мечтательницы. Портрет, набросанный Томским, сходствовал с изображением, составленным ею самою, и, благодаря новым романам, это уже пошлое лицо чучело и пленяло ее фантазия. Она сидела, сложа крестом нагие руки, наклонив на открытую грудь голову, еще убранную цветами... Вдруг дверь отворилась, и Германн вошел. Она затрепетала... — Где же вы были? — спросила она напуганным шепотом. — В спальне у старенькой графини, — отвечал Германн, — я вданныймомент от нее. Графиня погибла. — Боже мой!.. что вы говорите?.. — И видится, — продолжал Германн, — я причиною ее погибели. Лизавета Ивановна посмотрела на него, и слова Томского раздались в ее душе: у этого человека по последней мерке три злодейства на душе! Германн сел на окно подле нее и все поведал. Лизавета Ивановна выслушала его с страхом. Итак, эти горячие письма, эти огненные запросы, это грубое, упорное гонение, все это было не влюбленность! Деньги, — вот что алкала его воротила! Не она могла насытить его желания и благодетельствовать его! Бедная ученица была не что другое, как слепая ассистентка разбойника, убийцы старенькой ее благодетельницы!.. Горько заплакала она в позднем, мучительном собственном сожалении. Германн глядел на нее неговорянислова: сердечко его втомжедухе терзалось, но ни слезы скудной дамы, ни умопомрачительная красота ее горести не волновали грозной души его. Он не ощущал угрызения совести при идеи о мертвой старухе. Одно его страшило: невозвратная утрата секреты, от которой ждал обогащения. — Вы чудище! — произнесла вконцеконцов Лизавета Ивановна. — Я не желал ее погибели, — отвечал Германн, — пистолет мой не заряжен. 253 Они замолчали. Утро наступало. Лизавета Ивановна погасила догорающую свечу: бледный свет озарил ее комнату. Она отерла заплаканные глаза и подняла их на Германна: он сидел на окошке, сложа руки и строго нахмурясь. В этом расположении потрясающе подсказывал он портрет Наполеона. Это схожесть поразило даже Лизавету Ивановну. — Как вам вылезти из дому? — произнесла вконцеконцов Лизавета Ивановна. — Я задумывалась вести вас по потаенной лестнице, но надо идти мимо спальни, а я опасаюсь. — Расскажите мне, как отыскать эту потаенную лестницу; я выйду. Лизавета Ивановна встала, вынула из комода ключ, вручила его Германну и отдала ему тщательное поучение. Германн пожал ее холодную, безответную руку, поцеловал ее наклоненную голову и получился. Он опустился книзу по витой лестнице и вошел снова в спальню графини. Мертвая старушка сидела окаменев; лицо ее выражало глубокое покой. Германн остановился перед нею, продолжительно глядел на нее, как бы желая убедиться в страшной правде; вконцеконцов вошел в кабинет, ощупал за обоями дверь и стал посещать по черной лестнице, волнуемый необычными чувствованиями. По данной самой лестнице, задумывался он, может быть, лет шестьдесят обратно, в эту самую спальню, в таковой же час, в шитом кафтане, причесанный #224; L’oiseau royal1), прижимая к сердцу треугольную свою шапку, прокрадывался юный счастливец, издавна уже истлевший в могиле, а сердечко престарелой его любовницы сейчас закончило биться... Под лестницею Германн отыскал дверь, которую отпер тем же ключом, и очутился в сквозном коридоре, выведшем его на улицу. 1) " царской птицей "( франц.). V В эту ночь появилась ко мне покойница баронесса фон В***. Она была вся в белоснежном и произнесла мне: " Здравствуйте, государь советчик! " Шведенборг. Три дня после фатальной ночи, в 9 часов утра, Германн отправился в *** обитель, где обязаны были отпевать тело усопшей графини. Не ощущая сожаления, он не мог, но, совсем заглушить глас совести, твердившей ему: ты убийца старухи! Имея недостаточно настоящей веры, он имел оченьмного предрассудков. Он веровал, что мертвая графиня могла обладать вредное воздействие на его жизнь, — и отважился появиться на ее похороны, чтоб испросить у ней помилования. Церковь была полна. Германн насилу мог пробраться через массу народа. Гроб стоял на богатом катафалке под бархатным балдахином. Усопшая лежала в нем с руками, сложенными на груди, в кружевном чепце и в белоснежном атласном платьице. Кругом стояли ее семейные: слуги в темных кафтанах с гербовыми лентами на плече и со свечками в руках; родственники в глубочайшем трауре, — детки, потомки и правнуки. Никто не рыдал; слезы были бы — une affectation1). Графиня так 1) притворством( франц.). 255 была ветха, что погибель ее никого не могла сразить и что ее родственники издавна глядели на нее, как на отжившую. Молодой архиепископ сказал надгробное словечко. В обычных и милых выражениях представил он мирное успение праведницы, которой длинные годы были тихим, умилительным приготовлением к христианской кончине. " Ангел погибели получил ее, — произнес оратор, — бодрствующую в помышлениях благих и в ожидании жениха полунощного ". Служба совершилась с грустным приличием. Родственники первые отправь прощаться с телом. Потом двинулись и бессчетные краски, приехавшие поклониться той, которая так издавна была участницею в их суетных увеселениях. После них и все семейные. Наконец приблизилась древняя барская барыня, ровесница покойницы. Две юные дамы водили ее под руки. Она не в мощах была поклониться до земли, — и одна пролила некотороеколичество слез, поцеловав холодную руку госпожи собственной. После нее Германн отважился подойти ко гробу. Он поклонился в землю и некотороеколичество минут покоился на прохладном полу, усыпанном ельником. Наконец приподнялся, бледен как хозяйка покойница, взошел на ступени катафалка и наклонился... В эту минутку показалось ему, что мертвая язвительно посмотрела на него, прищуривая одним оком. Германн, торопливо подавшись обратно, оступился и навзничь грянулся об земь. Его подняли. В то же наиболее время Лизавету Ивановну вынесли в обмороке на паперть. Этот эпизод возмутил на некотороеколичество минут торжественность неясного ритуала. Между посетителями поднялся глухой ропот, а худощавый камергер, недалекий родственник покойницы, шепнул на ухо стоящему подле него англичанину, что юный офицер ее сторонний сын, на что британец отвечал прохладно: oh? Целый день Германн был очень расстроен. Обедая в уединенном трактире, он, против обыкновения собственного, пил чрезвычайно немало, в вере заглушить внутреннее беспокойство. Но винцо еще наиболее горячило его фантазия. Возвратясь домой, он кинулся, не раздеваясь, на постель и прочно уснул. Он пробудился уже ночкой: луна озаряла его комнату. Он посмотрел на часы: было без четверти три. 256 Сон у него прошел; он сел на постель и задумывался о похоронах старенькой графини. В это время некто с улицы посмотрел к нему в окно, — и безотлагательно отошел. Германн не направил на то нималейшего интереса. Чрез минутку услышал он, что отпирали дверь в передней комнате. Германн задумывался, что денщик его, опьяненный по собственному обыкновению, возвращался с ночной прогулки. Но он услышал неизвестную походку: некто прогуливался, бесшумно шаркая туфлями. Дверь отворилась, вошла дама в белоснежном платьице. Германн принял ее за свою старую кормилицу и опешил, что могло привести ее в такую пору. Но белоснежная дама, скользнув, очутилась внезапно перед ним, — и Германн узнал графиню! — Я пришла к тебе против собственной воли, — произнесла она жестким гласом, — но мне велено сделать твою просьбу. Тройка, цифра и туз выиграют тебе сряду, но с тем, чтоб ты в день наиболее одной карты не устанавливал и чтобы во всю жизнь уже после не играл. Прощаю тебе мою погибель, с тем, чтобы ты женился на моей воспитаннице Лизавете Ивановне... С этим однимсловом она бесшумно повернулась, вульгарна к дверям и исчеза, шаркая туфлями. Германн слышал, как хлопнула дверь в сенях, и увидел, что некто снова посмотрел к нему в окно. Германн продолжительно не мог опомниться. Он получился в иную комнату. Денщик его дремал на полу; Германн насилу его добудился. Денщик был опьянен по обыкновению: от него невозможно было достигнуть нималейшего толку. Дверь в сени была заперта. Германн возвратился в свою комнату, засветил свечку и записал родное видение. Vi — Атанде! — Как вы смели мне заявить атанде? — Ваше превосходительство, я произнес атанде-с! Две неподвижные идеи не имеютвсешансы совместно быть в нравственной природе, так же, как два тела не имеютвсешансы в физиологическом мире брать одно и то же пространство. Тройка, цифра, туз — быстро заслонили в фантазии Германца образ мертвой старухи. Тройка, цифра, туз — не уходили из его головы и шевелились на его губах. Увидев молоденькую даму, он заявлял: " Как она стройна!.. Настоящая тройка червонная ". У него узнавали: " который час ", он отвечал: " без 5 минут цифра ". Всякий пузастый мужчина подсказывал ему туза. Тройка, цифра, туз — преследовали его во сне, принимая все вероятные виды: тройка цвела перед ним в виде пышного грандифлора, цифра представлялась готическими воротами, туз огромным пауком. Все идеи его соединились в одну, — пользоваться секретной, которая недешево ему стоила. Он стал мыслить об отставке и о путешествии. Он желал в раскрытых игрецких домах Парижа принудить клад у очарованной удачи. Случай избавил его от морок. 258 В Москве составилось сообщество состоятельных игроков, под председательством замечательного Чекалинского, проведшего целый век за картами и нажившего прежде миллионы, выигрывая векселя и проигрывая чистые средства. Долговременная опытность заслужила ему доверенность друзей, а явный дом, известный кулинар, ласковость и веселость заполучили почтение публики. Он приехал в Петербург. Молодежь к нему нахлынула, забывая банкеты для карт и предпочитая соблазны фараона обольщениям волокитства. Нарумов привез к нему Германна. Они прошли ряд прекрасных комнат, заполненных учтивыми официантами. Несколько генералов и секретных советчиков игрались в вист; юные люди сидели, развалясь на штофных диванах, ели мороженое и курили трубки. В гостиной за длинным столом, возле которого теснилось человек 20 игроков, сидел владелец и метал банк. Он был человек лет шестидесяти, самой почетной внешности; башка покрыта была серебряной сединою; совершенное и свежее лицо изображало щедрость; глаза сверкали, оживленные всегдашнею улыбкою. Нарумов представил ему Германна. Чекалинский союзнически пожал ему руку, умолял не стесняться и продолжал бросать. Талья продолжалась продолжительно. На столе стояло наиболее 30 карт. Чекалинский становился после всякой прокидки, чтоб отдать играющим время воспользоваться, записывал проигрыш, учтиво прислушивался в их запросы, еще учтивее отгибал излишний угол, загибаемый рассеянною рукой. Наконец талья закончилась. Чекалинский стасовал карты и приготовился бросать иную. — Позвольте определить карту, — произнес Германн, протягивая руку вследствии толстого государя, тут же понтировавшего. Чекалинский улыбнулся и поклонился, неговорянислова, в символ послушного согласия. Нарумов, смеясь, поздравил Германна с разрешением длительного поста и пожелал ему счастливого истока. — Идет! — произнес Германн, надписав мелом куш над своею картою. 259 — Сколько-с? — спросил, прищуриваясь, банкомет, — извините-с, я не разгляжу. — Сорок 7 тыщ, — отвечал Германн. При данных словах все головы обратились одномоментно, и все глаза устремились на Германна. " Он с ума сошел! " — подумал Нарумов. — Позвольте увидеть вам, — произнес Чекалинский с постоянной своею улыбкою, — что забава ваша сильна: никто наиболее двухсот семидесяти 5 семпелем тут еще не устанавливал. — Что ж? — возразил Германн, — бьете вы мою карту или нет? Чекалинский поклонился с видом такого же смиренного согласия. — Я желал лишь вам рапортовать, — произнес он, — что, будучи удостоен доверенности друзей, я не могу бросать подругому, как на чистые средства. С моей стороны я, естественно, убежден, что достаточно вашего слова, но для распорядка забавы и счетов прошу вас определить средства на карту. Германн вытащил из кармашка банковый аттестат и подал его Чекалинскому, который, свободно взглянув его, положил на Германнову карту. Он стал бросать. Направо легла девятка, влево тройка. — Выиграла! — произнес Германн, демонстрируя свою карту. Между игроками поднялся шепот. Чекалинский нахмурился, но ухмылка безотлагательно возвратилась на его лицо. — Изволите заполучить? — спросил он Германна. — Сделайте благодеяние. Чекалинский вытащил из кармашка некотороеколичество банковых билетов и безотлагательно расчелся. Германн принял свои средства и отошел от стола. Нарумов не мог опомниться. Германн выпил стакан лимонаду и отправился домой. На иной день вечером он снова появился у Чекалинского. Хозяин метал. Германн подошел к столу; понтеры безотлагательно отдали ему пространство, Чекалинский нежно ему поклонился. 260 Германн дождался новейшей тальи, поставил карту, положив на нее свои 40 7 тыщ и недавний барыш. Чекалинский стал бросать. Валет выстрел вправо, цифра влево. Германн открыл семерку. Все ахнули. Чекалинский вероятно смутился. Он отсчитал девяноста 4 тыщи и передал Германну. Германн принял их с равнодушием и в ту же минутку удалился. В последующий пир Германн появился снова у стола. Все его ждали. Генералы и секретные советчики оставили собственный вист, чтобы созидать забаву, настолько необычную. Молодые офицеры соскочили с диванов; все официанты собрались в гостиной. Все обступили Германна. Прочие игроки не поставили собственных карт, с нетерпением ждя, чем он кончит. Германн стоял у стола, готовясь один понтировать противу бледного, но все улыбающегося Чекалинского. Каждый распечатал колоду карт. Чекалинский стасовал. Германн снял и поставил свою карту, покрыв ее кипой банковых билетов. Это аналогично было на поединок. Глубокое Безмолвие царствовало вокруг. Чекалинский стал бросать, руки его тряслись. Направо легла дама, влево туз. — Туз выиграл! — произнес Германн и открыл свою карту. — Дама ваша убита, — произнес нежно Чекалинский. Германн дрогнул: в самом деле, вместо туза у него стояла пиковая дама. Он не веровал собственным очам, не разумея, как мог он обдернуться. В эту минутку ему показалось, что пиковая дама прищурилась и усмехнулась. Необыкновенное схожесть поразило его... — Старуха! — закричал он в страхе. Чекалинский потянул к себе проигранные билеты. Германн стоял неподвижно. Когда отошел он от стола, поднялся гулкий говор. — Славно спонтировал! — разговаривали игроки. — Чекалинский опять стасовал карты: забава вульгарна собственным чередом. 261 ЗАКЛЮЧЕНИЕ Германн сошел с ума. Он сидит в Обуховской клинике в 17-м нумере, не даетответ ни на какие вопросы и говорит необычно быстро: " Тройка, цифра, туз! Тройка, цифра, дама!.. " Лизавета Ивановна вышла замуж за чрезвычайно ласкового юного человека; он где-то служит и владеет благородное положение: он сын былого управителя у старенькой графини. У Лизаветы Ивановны воспитывается скудная родственница..

айны повести А. С. Пушкина " Пиковая дама " Журнал " Самиздат ": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь] [ridero] Оставить комментарий © copyright Шавырин высокий( serge. Shavirin@gmail. Com) Размещен: 24/ 10/ 2015, изменен: 24/ 10/ 2015. 25k. Статистика. Эссе: Критика, Философия, Религия Талита куми Иллюстрации/ прибавления: 1 шт. Скачать fb2 Ваша критика: Аннотация: Анализ повести А. С. Пушкина " Пиковая дама ". Что значит сумма карт какие были предсказаны старухой и тех что открыл Германн? Тетраморф апокалипсиса и диаграмма Таро " Мир ". Почему диаграмма " Шут " колотит карту " Мир "? Не хочу быть римскою Папой, а хочу быть владычицей Солнца. Кто таковой Святой Германн? Германн и Родион Раскольников. Откуда у евреев взялась секрет недоброжелательность к всевышнему. Настасья Филипповна. Первоисточник эпиграфа от Шведенборга. Деньги имеется высокое сходство. Три карты из " пиковой дамы ", постоянная узкой структуры и прохладный нуклеосинтез. Карта Таро Карта Таро " Мир " и 4 зверька апокалипсиса Анализ повести А. С. Пушкина " Пиковая дама ". Что значит сумма карт какие были предсказаны старухой и тех что открыл Германн? Тетраморф апокалипсиса и диаграмма Таро " Мир ". Почему диаграмма " Шут " колотит карту " Мир "? Не хочу быть римскою Папой, а хочу быть владычицей Солнца. Кто таковой Святой Германн? Германн и Родион Раскольников. Откуда у евреев взялась секрет недоброжелательность к всевышнему. Настасья Филипповна. Первоисточник эпиграфа от Шведенборга. Деньги имеется высокое сходство. Три карты из " пиковой дамы ", постоянная узкой структуры и прохладный нуклеосинтез. Повесть " Пиковая Дама " была написана Пушкиным во вторую Болдинскую осень, то имеется в октябре 1833 года совместно с " Медным всадником ", " Анджело " и " Сказкой о рыбаке и рыбке ". Считается что это " светская " повесть с веществами мистики. Я показал, что тема " Медного всадника " и " Домика в Коломне может обладать известие к событиям в Иудее правило нашей эры, в итоге которых появился букет авраамических религий, включающих в себя вавилонский талмуд, христианство и ислам. О чём же в таком случае может поведать повесть " Пиковая Дама "? Прежде только, направляет интерес числовое смысл суммы карт, какие были предсказаны старухой и тем, что вышло у Германна. Тройка, семёрка и туз совместно сочиняют количество 21. Дама, имеющая численное смысл 12 даёт в сумме 22, что обычно в карточных играх типа " Очко " значит " перебор ". Если спроецировать всё это на карты Таро, то комплект карт, который сказала старушка, владеет последовательный номер каббалистической буквы " Шин ", которая подходит карте Таро " Шут ". Однако, Германн ошибся и растянул пиковую даму, что отдало количество 22, которое подходит букве " Тав " и карте Таро " Мир " или " Короны волшебников ". Не невозможно ошибиться. Карта " Мир " владеет последовательный номер 21, что подходит букве " Шин ", а диаграмма " Шут " владеет последовательный номер 22, что подходит букве " Тав ". Карты Таро " Мир " и " Шут " по содержанию и значению диаметрально противоположны. На карте " Шут " изображён человек, который идёт " вдоль обрыва по над бездной по самому по краю " и малая собачка пробует сдержать его отпадения на дно пучины. По значению эта диаграмма значит непредвзятое восприятие новейшего, риск, повадка полагаться инстинкту, желание всё проверить самому, чистое эмоция. Карта " Мир " значит мир совершенного покоя, завершённости, рукоделие собственным занятием, совершенную стабильность. То имеется положение прямо противоположное карте " Шут ". Если пристально разглядеть карту " Мир ", то разрешено увидеть на ней четырёх животных апокалипсиса. Иоанн Богослов в собственном Откровении описывает Тетраморфа как животного с 4-мя лицами: человека, льва, быка и сокола: ... перед престолом море стеклянное, схожее кристаллу; и среди престола и кругом престола 4 животных, исполненных глаз впереди и сзаду. И первое животное было аналогично льву, и 2-ое животное аналогично тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и 4-ое животное аналогично орлу летящему. И любое из 4 животных имело по 6 крыл кругом, а внутри они исполнены глаз; и ни днем, ни ночкой не имеют спокойствия( Откр. 4: 6 8) Впервые это животное в библейских сказаниях возникло в книжке Иезекилля где было описано так: вид их был, как у человека; и у всякого 4 лица, и у всякого из них 4 крыла; а лапти их лапти прямые, и ступни ног их как ступня лапти у тельца, и блистали, как блестящая медь. И руки человечные были под крыльями их, на четырёх гранях их;<...> Подобие лиц их лице человека и лице льва с правой стороны у всех их четырёх; а с левой стороны лице тельца у всех четырёх и лице сокола у всех четырёх. И лица их и крылья их сверху были разделены, но у всякого два крыла соприкасались одно к иному, а два покрывали тела их.<...> на земле подле данных животных по одному колесу перед 4-мя лицами их.<...> А ободья их высоки и ужасны были они; ободья их у всех четырёх кругом полны были глаз.( Иез. 1: 5 18) Эти животные являются знаками четырёх евангелистов. Так Матфея рисуют с ангелом, Марка со львом, Лука с тельцом, а Иоанна с орлом. Считается, что эти 4 животных являются сторожами четырёх углов Трона Господа. Действительно, одна из обычных икон Исуса, указывает его в окружении конкретно данных четырёх животных. Однако, ежели поглядеть на карту Таро " Мир ", животные апокалипсиса обрамляют некоторое вещество, которое аналогично на даму, но в реальности представляет собой андрогина, владеющего сходу и мужскими и женскими признаками. По этому поводу необходимо припомнить эпиграф к поэме " Домик в Коломне " modo vir, modo femina. " То мужчина то дама ". Из за такого, что Германн обдёрнулся, " Шут ", который прогуливается пятками по лезвию ножа перевоплотился в монстра, окружённого апокалиптическими животными. Не с ним ли говорит Гамлет в его знаменитом монологе? Вокруг этого андрогина, который всё же более подобен на даму, свивается змея, которая грызёт собственный свой хвост. Женщина, овитая змеем, как бы восседает на данных зверях. Именно так в Откровении Инанна Богослова описана " Вавилонская блудница ", сидячая на зверьке. В поэме " Медный наездник " сидячим на зверьке какоказалось благородный: На зверьке мраморном верхом, Без шапки, руки сжав крестом, Сидел недвижный, ужасно бледный благородный. Теме перебора в творчестве Пушкина повещена притча " О рыбаке и рыбке ", написанная сразу с " Пиковой дамой ". В данной притче пушкин сначало включал ещё одну просьбу старухи, которая не вошла в конечную печатную версию. После такого, как старушка получила статус " Вольной королевы ", она пожелала начинать " Римскою Папой ". В гос общественной библиотеке хранится грязный контент, включающий последующие строчки: Проходит иная неделя Вздурилась оп< ять его старушка> Отыскать мужчины приказала. Приводят старика к царице. Говорит старику старушка: Не хочу< быть вольною царицей> А< хочу быть римскою отцом> Старик не осмелился перечить. Не дерзнул поперек словечко молвить. Пошел он к с< инему морю> Видит: бурно темное море Так и прогуливаются недовольные волны Так и воют воют зловещим Стал< он кричать рыбку золотую> Добро станет она Римскою отцом Воротился старец к старухе Перед ним обитель латинский На стенках [латинские] монахи Поют латынскую обедню. Перед ним вавилонская башня На самой верхней на макушке Сидит его древняя старушка На старухе сарочинская шапка На шапке корона латынский На венце [не разб. ]( серебряная, узкая?) спица На спице [Строфилус] птаха Поклонился старец старухе, Закричал он гласом звучным: Здравствуй ты древняя бабушка Я чай твоя душенька довольна Отвечает глупая старушка: Врешь ты пустое городишь, Совсем душенька моя не довольна Не хочу я быть Рим< скою отцом> А хочу быть владычицей морскою Чтобы существовать мне в Окияне море Чтобы служила [мне] рыбка золотая И была бы у меня на посылках... В черновике сначало было написано: Не хочу быть римскою Папой, А хочу быть владычицей солнца. Старуха сидит на макушке Вавилонской вышки, как Вавилонская блудница и хочет быть " владычицей " Солнца. Подобная ситуация появляется, когда Великий Инквизитор обучает собственного собеседника уму интеллекту. Только он не желает быть " королем ", он и имеется властелин, таккак собеседник вполне в его власти и Инквизитор может спалить его обычным мановением руки. Однако в согласовании с моралью басни, рано или поздно Великий Инквизитор обязан снова очутиться у разгромленного корыта. Если Моцарт был принесён в жертву для такого, чтоб сотворить образ монстра " Иисуса Христа ", то настоящий Ешуа подходит Шуту, который прогуливается пятками по лезвию ножа " по обрыву, по над бездной по самому по краю ". Монстр, сделанный в качестве " гениального злодейства " является аналогом карты " Мир ". Реальность, взятая за базу, так же различается от сделанного монстра, как и нрав карты " Шут " от нрава карты " Мир ". Каменный посетитель " Мира " одолевает живого Дон Гуана. Но в повести " Пиковая дама " " Шут " Чекалинского колотит " Мир " Германна. Ни один из литературоведов, изучавших " Пиковую даму " не отметил, что имя глава Сен Жермена, который сначало сказал графине тайну трёх карт, схож имени главного богатыря " Пиковой дамы " Германн. Сен Жермен значит " Святой Германн ". Святой Германн был епископом в Париже в vi веке и по его имени был назван узнаваемый обитель Сен Жермен де Пре и парижский бульвар Сен Жермен. Аналогом монастыря Сен Жермен де Пре в России является Троице Сергиева лавра, построенная кругом могилы Святого Сергия. Германн слышит рассказ, что кто то с его именованием издавна поведал графине тайну трёх карт, какие имеютвсешансы позволить ему победить. Психологический портрет Германна " с лицом Наполеона и душой Мефистофеля, у которого на счету как минимум три правонарушения " припоминает Мельмота Скитальца. Мельмот втомжедухе в неком роде типичный " Вечный жид ", за которого выдавал себя граф Сен Жермен. Но ежели Германн это ещё один смешной автопортрет господа на самого себя, тогда целью, из-за которой ему необходимо победить, является творение повального счастья средством построения королевства божия на земле. Однако, способы, которыми он при этом использует, заслуживают восклицания Лизаветы Ивановны " Вы чудище! ". В книжке Достоевского " Преступление и возмездие ", Раскольников сначала слышит рассказ в трактире о том, что разрешено уничтожить старуху, чтоб избавить целый мир. После этого рассказа, он идёт и убивает и старуху, и сестру её Лизавету. В " Пиковой даме " проистекает схожее Германн убивает старуху и лжет Лизавету после услышанного рассказа за карточным столом. Если спроецировать это на библейские сказания, то бох сначала способствует чудом евреям, что истина не наиболее чем " шуточка ". Потом он крутит роман с евреями с единой целью победить с внедрением " чуда старенькой басни ", что приводит к драматическим последствиям. Убитая старушка прибывает к нему в виде воскресшего трупа и диктует ему расчудесный путь к спасению, который, тем не наименее, приводит его к смерти. Бох удаляется в изгнание, чтоб отдать путь трёхглавому монстру. Главный эпиграф к повести " Пиковая дама " сообщает, что в " новой гадательной книжке " Пиковая Дама значит секретную недоброжелательность. Однако, как я не находил гадательные книжки, такового объяснения смысла Пиковой Дамы я не отыскал. Сегодня, пиковая дама значит раздор меж 2-мя фигурами, размолвку меж ними, несчастье проблемы. Принимая во интерес то, смысл которое дал Пиковой Даме пушкин размолвка и ссора меж всевышним и евреями произошла как раз из за " секретной недоброжелательности ". Но откуда взялась эта самая секретная недоброжелательность? Посмотрим, как развиваются действия в повести " Пиковая дама ". Эпиграф к первой голове Пиковой Дамы написан по мотивам популярного стиха К. Рылеева и А. Бестужева на мотив, которого, по видимому, ходило оченьмного народных импровизаций: Ты скажи, скажи, Как в России короли Правят. Ты скажи побыстрей, Как в России королей Давят. Как капралы Петра Провожали с двора Тихо. А супруга перед замком Разъезжала верхом Лихо. Возвышение и смерть в материальном мире может зависеть от обычный случайности, таковой как расклад карт. Те же, кто играет на бирже, занимаются " занятием " и " пишут мелом ", то имеютвсешансы начинать богачами или вполне разориться в один момент. Но ежели стиль идёт о таком проекта как сотворения королевства божия на земле разрешено ли пускаться на волны варианта и играться по правилам тех, кто специалист в игорном доме? Нужно ли доверять на таковой розыгрыш тузовой карты, как иудейский мессия и ожидать что проф игроки за столом привычно " воспримут " таковой игровой барыш? Но метод, которым Германн глядит на мирскую суету законов, по которым возвышаются и падают короли, верховодят умами верующие мрако демоны это можетбыть конкретно тот взор, который кладёт бох на все эти земные дела. Зачем ему вмешиваться в забаву и " дарить нужным в вере купить лишнее ". А вот ежели изобрести систему буквально ведать, какие конкретно карты необходимо именовать, чтоб постоянно одолевать это иное дело. И вот Германн слышит рассказ про Святого Германна. Аналогичная ситуация сталкивается в " Преступлении и наказании ". Нет, вот что я тебе скажу. Я бы эту проклятую старуху прикончил и ограбил, и уверяю тебя, что без каждого зазору совести, с жаром прибавил студент. Офицер снова захохотал, а Раскольников дрогнул. Как это было удивительно! Позволь, я тебе суровый вопрос задать хочу, загорячился студент. Я вданныймомент, естественно, пошутил, но гляди: с одной стороны, глупая, бессмысленная, жалкая, злобная, нездоровая старушонка, никому не подходящая и, против, всем вредная, которая хозяйка не знает, для что проживает, и которая завтра же хозяйка собой умрет. Понимаешь? Понимаешь? Ну, разумею, отвечал офицер, пристально уставясь в горячившегося приятеля. Слушай далее. С иной стороны, юные, бодрые силы, пропадающие даром без помощи, и это тысячами, и это везде! Сто, тыщу хороших дел и начинаний, какие разрешено уладить и исправить на старухины средства, обреченные в обитель! Сотни, тыщи, может быть, существований, направленных на путь; 10-ки семейств, спасенных от бедности, от разложения, от смерти, от разврата, от венерических больниц, и всё это на ее средства. Убей ее и бери ее средства, с тем чтоб с их помощию посвятить позже себя на служение всему человечеству и всеобщему занятию: как ты размышляешь, не загладится ли одно, крошечное преступленьице тысячами хороших дел? За одну жизнь тыщи жизней, спасенных от гниения и разложения. Одна погибель и сто жизней вобмен да таккак тут математика! Да и что означает на общих весах жизнь данной чахоточной, глупой и сердитый старушонки? Не наиболее как жизнь вши, таракана, да и такого не стоит, поэтому что старушонка вредоносна. Она чужую жизнь заедает: она намедни Лизавете палец со зла укусила; чуток чуток не отрезали! Конечно, она недостойна существовать, увидел офицер, Удивительно, что Раскольников услышал этот беседа конкретно тогда, когда нешуточно мыслил о том, чтоб перешагнуть чрез... другие препятствия, но конкретно этот беседа в кабаке оказался тем крайним толчком, когда он отважился. План Германна был в том, чтоб применять невинную даму Лизавету, воспитанницу у старухи, чтоб проведать тайну трёх карт. Эпиграф ко 2-ой голове мало перекликается с тем отношением к дамам, которое сформировалось у благородная Онегина, когда он тосковал в селе. И увлечении и дамы ему совсем надоели и меркантильное предложение, что " камеристки свежее ", произносит о том, что ни о каких настоящих эмоциях тут речи быть не может. С иной стороны камеристка то имеется служанка дама скудная и безответная обязана быть, наверняка, чрезвычайно благодарна за покровительство обеспеченного человека. Однако конкретно злокачественное покровительство без особенных эмоций и создало надрывный нрав Настасьи Филипповны из " Идиота ". В итоге такое злокачественное покровительство неизбежно обязано привести к " секретной недоброжелательности " к собственному благодетелю... по той же фактору, по которой Настасья Филипповна ненавидела Тоцкого. Не случаем имя Томский чрезвычайно созвучна фамилии Тоцкий. Правда, Томский в конце жениться на Полине, имя которой употреблял Достоевский для ключевой героини " Игрока ". Германн случаем увидел личико и чёрные глаза Лизаветы, и эта минутка решила его участь. Эпиграфом к третьей голове " Пиковой дамы " служит фрагмент из переписки в духе третьей головы благородная Онегина. Она строчит ему амурные письма от чистого сердца, а ему эти ощущения совсем безразличны, таккак он грезит лишь о том, чтоб заполучить материальное привилегия. Все эти писания пророков, то имеется священных посланников с записочками были только для такого, чтоб применяя евреев выстроить королевство божие на земле. Когда Германн, вконцеконцов, просит у старухи именовать ему три карты, то это её убивает, она погибает элементарно от ужаса. Говорят, что первая пес Лайка, которую отпустили в космос, заранее зная, что это аттестат в один конец, погибла раньшевремени как раз от ужаса, а от что умер Ешуа? Я пробовал отыскать, какому событию могла бы подходить дата 7 мая выведенная в эпиграфе к четвёртой голове, но не отыскал ничто лучше, как выступление Робеспьера по случаю принятия Национальным Конвентом декларации сообразно которой признавалось наличие " Верховного Существа " и бессмертия души. Это было компромиссом в борьбе против религии всё же признать наличие некоторого схожести господа в чрезвычайно непонятной революционной форме. Возможно возникновение самозванца в облике " воскресшего Христа " обязано было пробудить в среде порядочных иудеев известие к создателю монстра как к человеку, у которого нет никаких нравственных правил и ничто святого. Лизавета даёт ключ Германну, чтоб он сумел выйти. Это мало перекликается с поддержкой черкешенки в бегстве кавказского пленного. Примечательным событием из жизни Сведенборга, о котором он немало и нередко говорил, была его встреча с Иисусом Христом. Он писал: В эту же ночь раскрылся и мой врождённый взгляд, так что я получил вероятность созидать жителей решетка духов, небеса и ад, и, благодаря этому, оченьмного укрытых качеств бытия. После этого я совсем оставил мои занятия в земных науках и посвятил себя только духовным постижениям, и Господь Сам управлял моими записями об этом. Собственно конкретно об этом и докладывает эпиграф к пятой голове " Пиковой дамы ", источник, которого не мог определить ни один литературовед: В эту ночь появилась ко мне покойница баронесса фон В***. Она была вся в белоснежном и произнесла мне: " Здравствуйте, государь советчик! " Старуха открыла три карты надлежащие карте Таро " Шут ", который бродит на краю бездны. И вправду, Германн доверял конкретно на эти карты и задумывался, что их сыграет. Однако обдёрнулся и в итоге сыграл карту " Мир " с анрогином в окружении зверей апокалипсиса в облике Вавилонской блудницы. Однако проигрыш Германна разрешено воспринимать и по иному. Если христианство играет карту " Мир " тогда побить такую карту может лишь диаграмма необычного плана " Шут ". Насколько я сообразил конкретно это и является ключевой целью апокалипсиса. Талантливые писатели обязаны в фигурно ассоциативном облике разъяснить все подробности иудейской катастрофы и вести её целый психоанализ. Затем всевозможные люди, элементарно владеющие довольно броским образным мышлением обязаны расшифровать эти известия писателей пророков. После этого уникальная диаграмма " Шут " сумеет побить андрогина. Этот процесс перевоплощения празднословного писателя в пророка, жгущего глаголом сердца людей, пушкин обрисовал в стихотворении " Пророк ". При этом монстра, принявшего суррогатные учения обязан побить их свой конёк. Это явление нарисовано Пушкиным в стихотворении " Песнь о Вещем Олеге ". Атанде! Как вы смели мне заявить атанде? Ваше превосходительство, я произнес атанде с! Эпиграф к 6-ой голове " Пиковой дамы " объясняет, что закон забавы больше, чем всевозможные сословные различия. Аркадий Долгорукий в книжке Достоевского " Подросток " объясняет, что " Деньги, естественно, имеется деспотическое могущество, но в то же время и высокое сходство, и в этом вся основная их держава. Деньги ассоциируют все неравенства ". Но могущественнее только объективнее законы природы, которым совсем равнодушно, что задумываются по этому поводу люди. После такого, как разрабатывается новенькая прогрессивная разработка, древняя разработка обязана выйти, не глядя ни на что. Развитие цифровой записи информации сделало старые методы хранения информации на плёнках не необходимым, и вся техника стала цифровой. Заключение к повести " Пиковая дама " указывает, что после возмущения произведённого Германном, жизнь возвратилась в обычное русло и всё вульгарно собственным чередом. Действительно, желание Германна силой собственного нрава и энергии повернуть ход летописи по иному, в конце концов, ни к чему не привело. Это отображает закон энтропии. Любое недовольство, которое взлетает над суетой рано или поздно растворяется в обыденности. Так, революция, которую провёл Эхнатон, осталась погребённой под песком. Римская империя оказалась поглощённой малограмотными вандалами. Империя, сделанная Лениным, в конце концов, возвратилась на круги своя к практически дореволюционному монархическому строю. Так как же насчёт построения королевства божия на земле. Неужели от судеб охраны нет? Всё это ясно, но что же в реальности обозначают три карты тройка, семёрка и туз. Почему конкретно они и никакие остальные? Среди базовых телесных постоянных имеется одна, которая владеет необычным свойством. Постоянная Планка, помноженная на прыть света и поделённая на квадрат заряда электрона, является безразмерной константой в хотькакой системе единиц практически буквально одинаковой числу 137, то имеется тузу, тройке и семёрке. Эта композиция базовых постоянных именуется " Постоянной узкой структуры ". Зря Эйнштейн заявлял, что бох не играет в карты... В принципе это заглавие историческое. Название константы было введено в 1916 году Арнольдом Зоммерфельдом при описании узкой структуры атомных уровней. Такая конструкция рядов появляется после действия на атом мощным магнитным полем. Эффект происхождения расщепления рядов диапазона излучения атома в сильном магнитном поле владеет непосредственный машинный аналог прецессию. Если въехать велосипедное колесо за ось и заставить его, то колесо, находясь в вертикальном расположении, начнёт медлительно вертеться. Прецессия появляется как последствие действия на крутящееся колесо гравитационного поля земли. В согласовании с одной из гипотез существования прохладного нуклеосинтеза, то имеется перевоплощения частей с выделением ядерной энергии при комнатных температурах, трансмутация частей проистекает с поддержкой вовлечения эффекта ядерного магнитного резонанса, втомжедухе схожего узкой структуре атома и механической прецессии. Должно быть, разумеется, что в уместно построенном мире, людям обязана быть предоставлена неограниченная и чрезвычайно дешёвая энергия для снабжения собственного существования на тыщи лет вперёд. Запасы углеводородов нефти и газа закончатся на Земле чрез некотороеколичество 10-ов лет. Однако разработка сверх дешёвой и экологически чистой безграничной энергии повлечёт за собой не лишь разорение нефтегазовой промышленности, но и совершенное удешевление золота, которое разрешено станет ненатурально стругать в неограниченных количествах. Поскольку почтивсе организации и даже страны сооружают свою политику и виды на грядущее с учётом такого, что золото нереально обобщать, то разработка процесса синтеза золота может привести к драматическим последствиям. Однако как подругому разрешено одолеть такого самого " Золотого тельца ", с которым сражался ещё Моисей?.

Ваш комментарий

Краткое содержание повести

РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА xix ВЕКА › А. С. ПУШКИНА

Кто таковая пиковая дама?

История сотворения творения А. С. Пушкина Пиковая Дама

" МОЯ " ПИКОВАЯ ДАМА " В БОЛЬШОЙ МОДЕ. ИГРОКИ ПОНТИРУЮТ НА ТРОЙКУ, СЕМЕРКУ И ТУЗА... "

Пиковая дама Пушкин, синтаксис:
<">